Социально-экономическое последствия глобальных миграций

иСовременные процессы глобализации уси­ливают и углубляют взаимозависимость всех международных экономических субъектов. Мировая экономика пребывает в состоянии непрерывных изменений. Формируется гло­бальный хозяйственный комплекс, и националь­ные хозяйства превращаются в его составные части. Данные тенденции обусловливают не­виданный до сих пор размах международной миграции. Только по официальным оценкам ООН, общая численность международных мигрантов в 2005 г. составила 190 млн. чел., или 3% мирового населения. Из них 91 млн. чел. приходится на развитые индустриальные стра­ны, а 51 млн. чел. — на страны со средним уровнем доходов на душу населения. Со­ответственно, настоящее время в научной ли­тературе определяют как «век мобильности» или «новейшую эру миграции».
Увеличение объемов миграции, которое сопоставимо с численностью населения четы­рех самых крупных государств мира: Китая, Индии, США, Индонезии, привело к серьезно­му изменению ее влияния на все стороны об­щественной жизни. Это влияние никогда ранее не было настолько значительным, интенсивным и масштабным. Оно пронизывает и экономи­ческую, и социальную, и политическую жизнь стран-доноров и стран-реципиентов.

В многочисленных дискуссиях по вопро­сам социально-экономических последствий миграции в развитых странах обсуждаются принципиально противоположные точки зре­ния. Миграцию считают причиной и ускоре­ния развития экономики, и замедления тем­пов ее роста; и повышения уровня занятости местного населения, и роста безработицы; и возрастания доходов государственной казны принимающей страны, и увеличения нагрузки на ее социальную сферу и т.д. Отмечает­ся как вклад интеллектуальной миграции в научные исследования, так и усиление тер­рористической угрозы, межэтнической кон­фликтности. 
Достопримечательности Венеции привели к фор­мированию разных национальных сообществ с различным культурным опытом, различны­ми социальными связями переселенцев и т.д. С. Кастельс и М. Миллер исследовали отли­чительные признаки этнических меньшинств и этнических общин. С их точки зрения, этнические меньшинства включают в себя лю­дей, подвергающихся сегрегации как на рын­ке труда, так и в местах их проживания. Они ощущают весьма значительные социальные, культурные и политические ограничения. Эти сообщества представляют собой низшие слои общества и образуют маргинальные группы. К ним весьма настороженно относится корен­ное население, им отказано не только в пол­ном, но и в частичном гражданстве. Данные обстоятельства не позволяют их представите­лям добиться каких-либо карьерных успехов и занять определенное положение на новой родине в будущем. Другое дело — этничес­кие общины. Они складываются там, «где им­мигранты и их потомки рассматриваются как составная часть мультикультурного общества, которое стремится изменить их культурную идентичность». В реальной дейс­твительности, по мнению тех же авторов, ни в одной стране мира не существует нацио­нальных групп, полностью подходящих под данные определения. Почти во всех странах, принимающих переселенцев, иммигрантские сообщества находятся между этими двумя полюсами. С. Кастельс и М. Миллер полага­ют, что, например, Австралии более присуща модель этнических общин, а Германии — мо­дель этнических меньшинств.
С. Кастельс и М. Миллер констатируют существование четырех моделей гражданс­тва, распространенных в западных странах. Эти модели непосредственно зависят от государственной политики в целом, характе­ризуют отношение общества и государства к проблемам гражданства и национальной идентичности. Они формируются и в опреде­ленном общественном контексте: в условиях конкретной иммиграционной, образователь­ной, культурной политики, а также политики натурализации. Данные четыре модели, или стратегии, определяются как иллюзорная, исключающая, республиканско-имперская и мультикультурная.
Первая стратегия предполагает иллюзор­ное отношение к иммигрантам, намеренное пренебрежение к иммигрантским общинам. Например, представители государственной власти в Японии и в Италии делают вид, что не знают о большом количестве здесь не­легальных иммигрантов. Безусловно, в этих странах вопрос о гражданском статусе таких людей вообще не рассматривается. Однако подобная «невнимательность» ведет к вы­сокой степени маргинализации общества и ограничениям в правах части населения, а также представляет собой некую форму по­литического молчания, под маской которого может скрываться местный расизм.
Вторая стратегия — исключающая — мо­дель этнического национализма, в которой основу гражданства составляют родственные отношения, этнический и лингвистический статусы. Эта стратегия преобладает в Швей­царии, Германии и Бельгии, куда иммигранты приезжают в основном по строго регули­руемым гостевым рабочим программам. Официально признанный легальный статус иммигрантов, тем не менее, ниже статуса коренных граждан принимающего государс­тва. Вероятность натурализации и получения гражданства здесь очень ограниченна, а официальные и неформальные культурные контакты между иммигрантами и местным населением неравноправны и сдержанны.

Республиканско-имперская стратегия пред­полагает сложную смесь разных моделей гражданства. В данной модели гражданский статус в первую очередь определяется мес­том жительства, а отнюдь не национальнос­тью. Она допускает более мягкий переход от статуса иммигранта к статусу гражданина, чем предыдущая стратегия. Республиканско- имперская модель наиболее характерна для ситуации с мигрантами второго поколения, родившимися в стране, куда переехали их родители, а также с гражданами бывших колоний, которые прибыли в метрополии на более приемлемых условиях, нежели простые иммигранты, хотя и не на таких благоприят­ных, как гостевые рабочие. В этом случае на­циональная принадлежность уже не является ограничительным фактором. В данной модели признается взаимодействие между культурами и обществами как метрополий, так и колоний. Однако культура и менталитет метрополий ос­таются доминирующими. Подобной стратегии придерживаются Великобритания, Франция и, в определенной мере, Нидерланды.

Четвертая — мультикультурная стратегия гражданства. Это такая модель, при которой, как правило, миграция становится постоянным явлением, а получение гражданства пересе­ленцам гарантировано. Данная стратегия в идеальной форме предполагает цивилизован­ный национализм, при котором дружественно сосуществуют разнообразные национальные идентичности и прежние культуры иммигран­тов «переплавляются», переосмысливаются и изменяются под влиянием новых волн им­миграции. Такая модель получила название идеальной. Авторы рассматриваемой моде­ли, имеющей место в основном в США, при­знают асимметричность власти и законности, обусловленную доминированием культуры белых над множеством других культур и групп (испанских, африканских, азиатских). Кроме США, эта модель в настоящее время существует в Канаде, Австралии и Швеции.
История развития человеческого обще­ства показывает, что в настоящее время в развитых странах разные формы привлечения иммигрантов стали доминирующей моделью смешения наций. Все передовые государс­тва являются скорее импортерами рабочей силы, нежели ее экспортерами. Безусловно, иммиграция в развитые страны по-прежнему продолжается.
Россия, переживающая на рубеже XX- XXI вв. демографический спад, вынуждена заниматься поиском выхода из этой сложной ситуации. Она стала активным реципиентом в международном обмене населения. Поэ­тому изучение опыта развитых государств, столкнувшихся с проблемами миграции гораздо раньше России, позволит повысить эффективность системы управления этими процессами в нашей стране, свести к ми­нимуму их отрицательные последствия и на этой основе достичь максимально положи­тельного эффекта.