Судебная магия в классической Греции

В статье показано, как тяжущиеся в классической Греции в целях обеспечения успешного исхода судебного процесса нередко прибегали к магии и ворожбе. Магические обращения такого рода представлены свинцовыми табличками с проклятиями (defixiones), а также особыми фигурками «куклами вуду», или «куклами мести». Изготовление проклятия против потенциальных соперников по тяжбе стало общей практикой во всем грекоримском мире и охватывает период с конца VI в. до н. э. до V в. н. э. Однако больше всего подобных источников из позднеклассических Афин, что позволяет прояснить некоторые детали и особенности афинского судебного процесса. Агрессивная черная магия использовалась не только простыми афинскими обывателями в делах по частным искам, но и определенными политическими группировками, преследующими свои цели в «государственных» процессах. Спрос на магические услуги привел к появлению профессионалов изготовителей проклятий. В эллинистических Афинах с деградацией народного суда судебная магия постепенно сходит на нет, но этот «классический опыт» успешно перенимают эллинистический мир и Римская империя. Также греки были отличные фармацевты и много знали о таком заболевании как кандидоз. 

В XX в. мы наблюдали пересмотр целого ряда устоявшихся за первые века существования научного антиковедения мнений, концепций и подходов. Иногда толчком к этому становились новые методологии, теоретико-концептуальные новинки, зачастую же новые исторические источники, вводимые в научный оборот. Общеизвестны головокружительные успехи и сенсационные находки античной археологии. Одно из ее достижений, превратившее известные прежде единичные находки в массовый материал, обнаружение и обработка греко-римского магического инвентаря, представленного свинцовыми табличками с проклятиями, магическими амулетами и предметами, а также магическими папирусами (практическими руководствами по магии). Этот магический инвентарь появился в начале V в. до н. э. (а по мнению некоторых, даже в конце VI в.) и имел хождение в грекоримском мире вплоть до VI в. н. э.
Обнародование магических античных находок (первые каталоги табличек с проклятиями, как и первые публикации магических папирусов 1 относятся ко второй половине концу XIX в.) и введение в научный оборот все новых образчиков этого своеобразного исторического источника рано или поздно должны были скорректировать устоявшееся мнение о высокой степени рационализма греческого общества и о его «правильной» религии, свободной от примитивного оккультизма. Веру в то, что греки были насквозь рациональными и утонченными натурами, а ворожба, если и имела место в античном обществе, то была уделом лишь необразованных одиночекмаргиналов и вообще появилась поздно, в эллинистическое время, под влиянием восточных суеверий, основательно подорвал Эрик Доддс (хотя определенные сомнения еще в конце XIX в. посеял Эрвин Роде ).
С начала XX в. в научных антиковедческих журналах стали периодически появляться статьи на магические темы, связанные, как правило, с той или иной находкой. В последние десятилетия много внимания уделяется различным альтернативным и маргинальным сообществам и девиантным формам поведения, так что наблюдается своеобразный бум магических штудий на материале античного мира. Этими сюжетами, не опасаясь за свой авторитет, нынче занимаются многие маститые ученые; живейший интерес у наших западных коллег прослеживается и к изучению табличек с проклятиями (до 1990х годов этот интерес был скорее спорадическим).
В России еще до революции были изданы тексты (с комментариями) нескольких амулетов и свинцовых табличек с проклятиями из окрестностей Керчи и древней Ольвии. Кстати, первое специальное исследование, посвященное табличкам с проклятиями, появилось именно в России: «Древние наговоры (tabulae defixionum)» И.В. Помяловского большой раздел его докторской диссертации «Эпиграфические этюды», изданной в 1873 г. Помяловский привел тексты ряда греческих и латинских табличек, разобрал известия древних авторов о наговорах, порассуждал об отличии наговора от заговора и приворота, исследовал формулу проклятия; к сожалению, непереведенные на европейские языки «Этюды» остались неизвестными в западной науке. Иная судьба у работы Е.Г. Кагарова, до революции профессора Харьковского университета, а впоследствии научного сотрудника Музея антропологии и этнографии и Института этнографии АН, профессора Ленинградского университета: изданная им в 1918 г. в Харькове статья «Греческие таблички с проклятиями» впоследствии легла в основу вышедшего на немецком языке исследования «Griechische Fluchtafeln» (Eos Sup plementa. Lemberg, 1929), на которое до сих пор ссылаются как на Grnndlage все, кто занимается на Западе сюжетами, связанными с этим источником. Российского ученого интересовали такие сюжеты, как состав и структура греческих заговоров, особенности стиля, основные стадии развития формы и содержания табличек и т. п.

В современном российском антиковедении особого интереса к магическим штудиям не наблюдается; работа Кагарова фактически забыта. О новых причерноморских находках табличек с проклятиями и магических граффити упоминали и писали в археологическо-эпиграфическом контексте И.И. Толстой , Ю.Г. Виноградов, С.Р. Тохтасьев и некоторые другие. Античной магии, правда, в ее поздней ипостаси, уделил большое внимание А.В. Петров, издавший монографию, посвященную феномену теургии своеобразному философско-магическому сплаву. Однако магии в классический период в ней уделено всего лишь 10 страниц, а табличкам с проклятиями (у автора «с заклятиями») и того меньше; обзор этот носит весьма конспективный характер и не свободен от неточностей.

Из всех античных магических практик меня интересует более всего греческая судебная магия, которой в основном и посвящена данная статья. Готовясь к суду, греческие тяжущиеся проделывали большую работу. В классических Афинах, например, они должны были собрать все требуемые доказательства своей правоты и виновности оппонента, заручиться поддержкой помощников-синегоров, найти свидетелей и снять с них показания, написать речь или поручить ее составление профессиональному (и недешевому) оратору логографу и т. п. Помимо этой рутинной и легальной суеты, осуществлялась также некая тайная, скрытая от глаз профанов, подготовка к судебному процессу. Некоторые участники тяжб, желая, видимо, увеличить свои шансы, прибегали к ворожбе и черной магии, объектом которых бывали и противники (аптьбькоь), и их помощники (awrigopoi, aUnSiKoi), и свидетели (цартире"), и даже сами судьи. Дошедшие до нас такие магические обращения представлены главным образом свинцовыми табличками с проклятиями или заклятиями, а также особыми фигурками, так называемыми куклами вуду voodoo dolls, куклами мести Rachepuppen, фигуркой для колдовства figurine d’envoutement.
Подведем некоторые итоги. Отметим еще раз раннее появление судебной магии: в Афинах фактически одновременно с тем, как гелиэя стала судом первой инстанции, а судебные тяжбы превратились в одно из главных развлечений и времяпровождений афинских граждан. Дошедшие до нас defixiones позволяют сделать вывод о том, что изготовление судебных проклятий стало почти рутиной закулисной подготовки к судебному процессу в грекоримском мире: тяжущиеся искали защиту и заручались поддержкой более могущественных и надежных, чем официальные судебные органы, хтоническо-магических сил. Возникнув когда-то на рубеже архаики и классики в Сицилии и Афинах, эта практика была поставлена «на поток», распространилась по всему античному Средиземноморью от Испании до Северного Причерноморья. Она пользовалась огромной популярностью и в Римской империи, даже уже в христианской (вплоть до V в.), т. е. спустя столетия после того, как в самих Афинах судебная магия захирела вместе с деградацией народного суда.