Полицейская организация Франции от свержения Якобинцев до крушения первой империи (1794-1814 гг.)

Первая половина рассматриваемого пе­риода характеризовалась крайней социаль­ной нестабильностью, которая выливалась в ожесточенную общественную борьбу, за­вершавшуюся частой сменой политических режимов. У власти попеременно сменились несколько группировок буржуазии, стремив­шихся приспособить государственный аппа­рат в целом и отдельные его звенья к удов­летворению собственных интересов. Есте­ственно, что особое внимание правящих кру­гов уделялось полиции, являющейся, как известно, наиболее гибким, универсальным, действенным орудием подавления оппози­ционных настроений.
Заключительный период существования термидорианского режима был ознаменован резким усилением опасности монархическо­го переворота. 13 вандемьера III года (5 ок­тября 1795 г.) вспыхнул открытый роялист­ский мятеж, и Конвент был вынужден ис­кать поддержки слева. Были срочно сформи­рованы три батальона «патриотов 1789 года». К подавлению мятежа были привлечены во­еначальники, известные своими республикан­скими взглядами. Одним из таковых оказал­ся бригадный генерал Наполеон Бонапарт, сыгравший самую активную роль в подавле­нии мятежа. В награду за это Н. Бонапарт был произведен в дивизионные генералы и вско­ре был назначен главнокомандующим «внут­ренней армией Парижа» (то есть войсками столичного гарнизона).

 

 

На последнем этапе своего функциони­рования колебания термидорианского Кон­вента влево проявились в принятии ряда нор­мативных актов, специально касавшихся по­лиции. Декретом 19 вандемьера IV года (11 ок­тября 1795 г.) назначение комиссаров поли­ции было изъято из рук Комитета обществен­ной безопасности и вверено муниципальной администрации. Крупнейшие города (Париж, Лион, Марсель и Бордо) получили право иметь центральные бюро полиции. Это отда­ленно напоминало мероприятия по демокра­тизации полицейской системы, осуществлен­ные в свое время якобинцами. Однако ради­кально изменившийся к тому времени со­став муниципальной администрации корен­ным образом менял социальную сущность по­лицейской организации. Тем же актом 19 ван­демьера упразднялся институт мировых дол­жностных лиц (les officiers de paix), учреж­денных декретом 29 сентября 1791 года. Впро­чем, восемь месяцев спустя этот институт был вновь воссоздан Директорией.
Одним из последних актов термидори­анского Конвента стал декрет 4 брюмера
IV года (26 октября 1795 г.) об амнистии «по всем делам, связанным с революцией».
Важнейшим мероприятием следующего политического режима — режима Директо­рии, существовавшего во Франции с ноября 1795 по ноябрь 1799 г., явилось учреждение нового специализированного учреждения — Министерства общей полиции. Созданное дек­ретом 12 нивоза IV года (2 января 1796 г.), это министерство сыграло исключительно важную роль во всей последующей истории полицейской организации Франции.

В цитируемом формуляре Ж. Фуше выс­казал и ряд соображений относительно прин­ципа законности в деятельности полицейс­ких органов. «Позитивные принципы зако­нодательства диктуют нам настоятельную необходимость держать какого-либо гражда­нина в руках полиции лишь в течение того времени, которое совершенно необходимо для передачи его в руки юстиции. Законы как таковые содержат в себе некоторые исклю­чения, крайне редкие и четко детерминиро­ванные, включенные в ткань законодатель­ства поневоле и почти с ужасом; если мы будем ориентироваться только на исключе­ния, мы перестанем быть магистратами по­лиции, а превратимся в агентов тирании... Следовательно, в случаях любых арестов во всех инстанциях агенты полиции должны быть в состоянии предъявить письменные доку­менты, констатирующие точный момент, когда гражданин был арестован, и точный момент, когда он был вновь вверен охране законов. Общество имеет право требовать это­го и от министра полиции, и от префектов, и от всех полицейских агентов. Не забывайте никогда, как опасно производить аресты лишь по простому подозрению...» Законность в де­ятельности полиции, продолжает Ж. Фуше, является лучшим предостережением от оши­бок юстиции. «Думайте постоянно, перед ли­цом вашей трепещущей совести, о судьбе тех невинных, которые были посланы юстицией на эшафот лишь только потому, что они были ошибочно этой юстиции вверены».

 

Настоящий гимн такой полиции, кото­рая «создает граждан», звучит в двух цирку­лярах Ж. Фуше, изданных им в начале своей третьей магистратуры, 31 марта 1815 г., в период «Стадией». Некоторые исследователи склонны характеризовать эти документы в качестве «хартии либеральной полиции», хотя, по справедливому замечанию А. Бюис-сона, в них нет ничего принципиально но­вого по сравнению с прежними идеями. Де­лая особый упор на законности в деятельно­сти полиции, Ж. Фуше подчеркивал, что пос­ледняя не должна выходить за рамки, очер­ченные правом: полиция «является светочем, но не представляет собою меч». Наблюдение не должно превышать нормы, диктуемой со­ображениями общественной безопасности; мелочное любопытство, равно как и преду­беждение, не должно являться основанием для вмешательства в личную жизнь гражда­нина; пользование человеческими свободами и гражданскими правами не должно быть ущемлено, ибо «нет преступления, не пре­дусмотренного законом». «Следует отринуть наступательную полицию, беспрерывно вол­нуемую подозрением, постоянно озабочен­ную и бурлящую, угрожающую без гаран­тий, терзающую без покровительства, и ук­рыться в рамках полиции либеральной и по­зитивной, именно такой наблюдающей по­лиции, которая, спокойная в своем движе­нии, умеренная в своих исканиях, активная в своих преследованиях, иногда подавляю­щая, но всегда покровительствующая, сле­дит за благополучием граждан, за трудом в индустрии, за покоем всех».
Во втором из указанных циркуляров превозносятся достоинства превентивной по­лиции, «которая наблюдает за всеми персо­нами без изъятия, как без жестокости, так и без слабости — единственная, которая обес­печивает безопасность и всеобщее единство».
Либерализм приведенных идей Ж. Фуше периода его третьей магистратуры не следует преувеличивать. Во многом дело объясняется чисто конъюнктурными соображениями: крайняя неустойчивость режима «Ста дней» заставляла правительство активно воздейство­вать на общественное мнение в поисках лю­бых средств своей поддержки. К тому же в рассуждениях министра просматриваются оче­видные противоречия: сильная, всеобъемлю­щая полиция, положившая в основу своей деятельности принцип превенции (второй циркуляр), никак не могла явиться идеалом законности, обрисованном в первом цирку­ляре. Самым же главным опровержением «ли­берализма» Ж. Фуше служила практическая деятельность возглавляемого им министерства, основанная на реальном попрании гражданс­ких прав и свобод.
Вместе с тем Наполеон неоднократно подчеркивал, что к услугам полиции следует прибегать лишь в крайних случаях, а методы и приемы ее деятельности должны быть тща­тельно закрытыми от праздного любопытства толпы. «Полиция, — указывал он, — есть крайнее средство, которое не должно приме­няться в ходе обычной административной деятельности»; «искусство полиции — не ви­деть того, что видеть бесполезно»; «искусст­во полиции, в конечном счете, не в том, чтобы наказывать часто, а в том, чтобы на­казывать сурово». Наполеон настоятельно ре­комендовал Ж. Фуше поменьше информиро­вать граждан о деятельности полицейских служб. Он полагал, что такие сообщения мо­гут явиться своеобразной рекламой преступ­ности: одним из побудительных мотивов пре­ступной деятельности Наполеон всегда счи­тал стремление к широкой (пусть даже скан­дальной) известности и популярности. Де­лайте свое дело без шума, поучал он своего министра; не следует воспевать удачи поли­ции как грандиозные победы — эти успехи должны рассматриваться как повседневная норма полицейской деятельности. Именно исходя из этих соображений Наполеон все­гда самым категорическим образом возражал против организации политических процессов. Констатируя свое негативное отношение к «суду над заговорщиками», он пояснял: в
подобных процессах правительство всегда те­ряет больше, чем приобретает: при любом исходе дела заговорщик неизбежно приобре­тает ореол либо мученика, либо героя. Как известно, периоды Консульства и Первой империи были буквально насыщены много­численными и чрезвычайно опасными для власти заговорами, но правительство успеш­но и энергично пресекало или подавляло их без применения каких бы то ни было юри­дических формальностей, а следовательно, без их широкой огласки в неофициальных или официальных каналах информации.
Охарактеризованные выше базовые принципы полицейской деятельности, сфор­мулированные как в официальных докумен­тах, так и в эпистолярном наследии Наполе­она и Ж. Фуше, явились теоретической осно­вой структурной организации и практичес­кого функционирования центральных, реги­ональных и муниципальных полицейских служб Франции начала XIX в., характерис­тика которых будет дана во второй части на­стоящей статьи.