Советско-германский пакт о ненападении
Советско-германский пакт о ненападении
Говоря о предпосылках Второй мировой войны, нельзя не обратить внимания и на безрассудное поведение правителей тогдашней Польши, вслед за Гитлером пославших войска в Чехословакию для оккупации части её территории – Тешина.
Черчилль писал: «Из-за такого незначительного вопроса, как Тешин, поляки порвали со своими друзьями во Франции и Англии. Пока на них падает отблеск могущества Германии, поляки спешат захватить свою долю при разграблении Чехословакии. Всегда существовало две Польши: одна из них боролась за правду, другая пресмыкалась в подлости: храбрыми слишком часто руководили гнусные».
Вскоре Польша поплатилась за своё поведение, став очередным объектом гитлеровской агрессии. Польско-германский конфликт вокруг Данцигского коридора сделал нападение Германии на Польшу неотвратимым. Вконец растерянный Чемберлен ещё продолжал тешить себя иллюзиями. В разговоре с Ллойдом Джорджем он высказал надежду, что ни Гитлер, ни германский генштаб «не пойдут на войну, если будут знать, что им придётся драться одновременно на двух фронтах – Западном и Восточном». Под «Восточным фронтом» английский премьер имел в виду Польшу.
Как свидетельствует дипломатический документ, Ллойд Джордж, старый политический «зубр», в ответ на это «расхохотался, стал издеваться над Чемберленом и доказывать, что Польша не имеет ни сколько-нибудь приличной авиации, ни достаточной механизации армии, что вооружение польских сил более чем посредственно, что Польша экономически и политически слаба, что никакого „Восточного фронта“ без активной помощи СССР быть не может».
Действительно, единственным способом избежать германской агрессии против поляков являлось создание коалиции с участием Польши, Англии, Франции и СССР. Все компетентные французские и английские политики ясно понимали, что без СССР эффективная помощь Польше невозможна.
В Москве были организованы переговоры военных делегаций Англии, Франции и Советского Союза. Одним из условий подписания совместного договора должно было стать согласие поляков пропустить части Красной армии через свою территорию для боевых действий против вермахта, но польская верхушка отказалась пойти на такой шаг, сорвав переговоры между СССР, Англией и Францией. Таким образом, русофобия и антисоветизм польских панов стали одной из предпосылок Второй мировой войны.
Над Польшей сгущались военные тучи, а представители польского МИД в это время распинались перед германскими журналистами: «Польша в своей внешней политике всегда придерживалась той точки зрения, что участие Советского Союза в европейской политике излишне. Она и сегодня защищает эту точку зрения».
В Кремле об этой высокомерной «точке зрения» поляков, разумеется, знали. Могла ли она как-то влиять на внешнеполитический курс СССР? Ответ, думается, очевиден.
Когда верхушка Германии, готовившая нападение на Польшу, предложила правительству СССР заключить пакт о ненападении между двумя странами, Кремль оказался перед выбором: либо подписать такой пакт, либо оставить свою страну в полной изоляции. Советское руководство выбрало то, что больше соответствовало интересам безопасности страны. 23 августа 1939 г. пакт был подписан. Москва, конечно, была хорошо осведомлена о человеконенавистнической сущности нацистской идеологии и о захватнических планах гитлеровского режима.
Означало ли это, что Сталин должен был отвергнуть всяческие контакты с этим режимом, пойти на конфронтацию с ним?
Нужно ли было «чистоту идейных риз» ставить выше безопасности советского народа?
В сложившейся ситуации такой подход был бы не только неразумным, но и самоубийственным. У СССР появился шанс отсрочить начало войны, и воспользоваться им было насущной необходимостью. Резерв времени нужен был для перевооружения и технического переоснащения армии.
До определённого момента тема пакта с немцами не имела для Советского Союза большой остроты, поскольку общей границы с Германией у него не было. Ситуация стала ускоренно меняться по мере нарастания напряжённости в отношениях Германии и Польши, когда стало ясно: дело идёт к войне между ними, и если вермахт завоюет Польшу, то выйдет к советским границам.
1 сентября 1939 г. Германия начала войну против Польши. Польская армия сопротивлялась лишь несколько дней. Немцы быстро дошли до линии, разделявшей зоны интересов Германии и СССР, оговорённые специальным приложением к пакту о ненападении. Альтернативой вступлению Красной армии на территорию восточнее линии раздела, то есть на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины, могла быть только оккупация этих земель вермахтом. 17 сентября 1939 г. население западнобелорусских и западноукраинских районов, почти 20 лет мечтавшее о воссоединении с народами Белоруссии и Украины, с радостью встречало отряды Красной армии.
Некоторые политики в Англии и Франции не преминули упрекнуть СССР в том, что он ради своей безопасности принёс Польшу в жертву. Они попытались поставить Кремлю в вину то, что Чемберлен и Даладье проделали за год до падения Польши, сдав Гитлеру Чехословакию. Были, однако, на Западе и те, кто поддержал решение советского руководства о вводе войск в Польшу. Одним из них являлся Уинстон Черчилль.
Он писал: «Советскому Союзу жизненно необходимо было отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, чтобы выиграть время и собрать силы со всех концов колоссальной империи. В умах русских калёным железом отпечатались поражения, которые терпели в 1914 г. их армии, бросившиеся наступать на немцев, ещё не закончив мобилизации. И теперь русским нужно было занять Прибалтику и часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была теперь холодно-расчётливой, то она была также и в высокой степени реалистичной».
Очевидно, что, идя на заключение договорённостей с Советским Союзом, берлинские политики преследовали собственные тайные цели, далёкие от миролюбия в отношениях с Москвой. Пакт нужен был им, чтобы всей мощью обрушиться на европейские страны, овладеть их ресурсами и после этого форсировать подготовку к нападению на Советский Союз. Как только вермахт нанёс поражение французам и англичанам под Дюнкерком (июнь 1940 г.), Гитлер напомнил немецким генералам об их «настоящей задаче – разделаться с большевизмом». Уже 22 июля 1940 г. Гитлер дал указание германскому генштабу разработать план наступательной операции против СССР, а 31 июля провёл совещание с генералами, где заявил, что «весной 1941 г. с Россией должно быть покончено».
18 декабря 1940 г. Верховное командование вермахта приняло директиву № 21, вошедшую в историю как план «Барбаросса». В первых строках этого документа было зафиксировано: «Германские вооружённые силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании ещё до того, как будет закончена война против Англии».
Поведение нацистских верхов определяли оперативно-тактические расчёты. Ни о каком «честном партнёрстве» и тем более об «искренней дружбе» с большевиками, они не помышляли.
После нападения Германии на СССР ближайший соратник Гитлера, рейхсминистр пропаганды Геббельс отметил в своём дневнике: «Сотрудничество с Россией являлось пятном на нашей чести. Теперь оно будет смыто. Фюрер говорит: правдой или неправдой, но мы должны победить. А когда мы победим, кто спросит нас о методе? У нас и без того столько всего на совести, что мы просто обязаны победить, иначе будем стёрты с лица земли».
Подписав с Советами пакт о ненападении, гитлеровцы относились к нему как к прикрытию далеко идущих стратегических намерений и вынуждены были скрывать своё истинное отношение к Советскому Союзу.
Геббельс лишь дневнику доверял свои тайные мысли: «У фюрера нет для Москвы ничего, кроме презрения. Россия всегда будет нам чужда. Сообщество недочеловеков. Нам придётся изгнать эту азиатчину из Европы, загнать её в Азию, где её настоящее место. Однажды нам придётся рассчитаться с Россией».
Гитлер не собирался относиться к пакту о ненападении с Советским Союзом как к чему-то долговременному. Свои карты он раскрыл 22 июня 1941 г.
Отдавая приказ начать войну против СССР, фюрер заявил: «В августе 1939 года для меня было тяжелым испытанием послать моего министра в Москву для того, чтобы что-то противопоставить английской политике, направленной против Германии. Я сделал это только в силу ответственности по отношению к германскому народу и в надежде на примирение и уменьшение жертв, которые иначе могли бы быть от нас потребованы.
Наконец-то настал час, когда необходимо выступить против комплота еврейско-англосаксонских подстрекателей к войне и еврейских властителей московского большевистского центра.
В данный момент совершается поход, который по масштабу является величайшим из всего, что видел до сих пор мир».
НАПИСАТЬ КОММЕНТАРИЙ