Размышления географа о «Гибели империи». Часть 1

Эта статья была задумана и частично написана при жизни Егора Тиму­ровича Гайдара - как полемика с ним. Надо сказать, что автор, во многом не приемля экономических взглядов Егора Тимуровича, лично к нему всегда относился с большим уважением, выделяя его из плеяды единомышленников - как человека интеллигентного, человека большой личной порядочности. Уже одно его отношение к памяти знаменитых дедов, понимание, что они в свое время боролись за то же самое, за что и он в свое - очень многого стоит.
Мечталось, что удастся послать эту статью Егору Тимуровичу, подож­дать, что он ответит на замечания, порой довольно ехидные, но, надеюсь, всегда корректные. Не довелось. Остров Кос является второй по размеру среди греческих островов Додеканеса и самым посещаемым туристами среди островов Греции. Также Кос славится своим мягким и целебным климатом, буйной растительностью и источником минеральной воды. 

После размышлений автор решил ничего в написанном не менять и пи­сать дальше так, как будто ничего не изменилось. Загробной жизни, конечно, нет, но с нами остаются дела умерших, память о них, а значит, они еще долго живут среди нас, и эта жизнь куда полнокровней выдуманного рая. Будем к ним относиться как к живым.

Егор Тимурович Гайдар - имя хорошо известное. Правда, не в географи­ческой науке. Однако картоид, изображенный на суперобложке его моногра­фии «Гибель империи», можно трактовать только так: географические сюжеты в книге как минимум присутствуют, и занимают очень важное место.
А что же это за картоид? Сразу видно: это Советский Союз, но распав­шийся на отдельные «островки». Современная компьютерная техника позво­ляет создавать такие островки достаточно легко. Приглядевшись (а кто, кро­ме географа, станет приглядываться?), мы замечаем, что три бывшие союз­ные республики отсутствуют (Молдавия, Туркмения и Таджикистан), зато почему-то присутствует Монголия. Не стоит искать в этом какую-либо тен­денциозность или просто логику. Перед вами не карта и не картосхема. О географической точности никто и не думал заботиться, не это важно - важно общее впечатление. Вполне нормальный прием.
И вообще не стоило бы об этом говорить. Но, к сожалению, подобную легковесность можно проследить и в самой книге.
Обложка обещает: речь пойдет о явлении, которое В. В. Путин назвал (эта фраза в книге цитируется) «величайшей геополитической ката­строфой ХХ века». О том, как на месте одного государства оказалось 15. Да еще и плюс 4 непризнанных или не вполне признанных - еще совсем недавно их было 5, но будем считать, что с Чечней все определилось, хотя полной уверенности в этом нет. Не будем говорить и о других потенциальных очагах внутри России и некоторых других постсоветских государств - пока только потенциальных.
Но ведь этим дело не закончилось. Одновременно на две части распалась Чехословакия, а Югославия - сначала на 5, потом все-таки отделилась и 6-я - Черногория, есть еще и не вполне признанное Косово, а государство Босния и Герцеговина фактически состоит из двух полусамостоятельных частей, и только в Хорватии с сепаратизмом, похоже, покончено (навсегда ли?).

А ведь есть еще Кипр, и Северная Ирландия, и Квебек, и Тибет, и Страна Басков... Эти проблемы как бы отделены от постсоветских и постюгославских, уж во всяком случае, причинно-следственных связей, похоже, нет, но ведь нечто общее просматривается.
Но книга Е. Т. Гайдара - в основном о другом. Пять ее глав из 8, да от­части и еще одна - последняя - полностью посвящены истории макроэконо­мической политики советского государства в застойные годы. И, прежде все­го, одному аспекту этой политики: ориентации на безудержный экспорт угле­водородов. Безусловно, автор - крупный специалист в этих вопросах. Он убедительно показывает, как подобная политика привела к развалу экономи­ки и как следствие - к падению политического режима. Этот анализ откро­венно задуман как «Уроки для современной России» (именно таким подзаго­ловком снабжена монография). Тем не менее, и это, на взгляд ученого, несо­мненное достоинство, об уроках, выводах читатель должен судить самостоя­тельно, а автор, вооруженный цифрами и фактами, с научной объективно­стью излагает их, позволяя эти уроки извлекать и эти выводы делать.
Однако мы уже заинтересовались «сюжетом с обложки». И у нас рож­даются вопросы, о которых автор едва ли задумывался. Обязательно ли нера­зумная экономическая политика приводит к территориальному распаду госу­дарства? И, между прочим (хотя это уже другой сюжет), к смене идеологиче­ской, экономической и политической парадигмы?
Да, другой сюжет. Политические потрясения на почве экономических неудач имели место в последнее десятилетие и в Аргентине, и в уже постсоциалистической Албании. Это приводило к падению правительства, но новое не было ни коммунистическим, ни теократическим, ни нацистским - полити­ческая и экономическая система под сомнение не ставилась. А вот в резуль­тате просчетов, описываемых Е. Т. Гайдаром, рухнула именно система, и не только в СССР, но и в странах, где она была аналогичной (8 в Европе и 1 в Азии); причем это не всегда можно списать на «освобождение» от советского насилия: хотя режимы во всех этих странах были в свое время установлены под советским влиянием, к 80-м гг. некоторые из них были от этого влияния вполне независимы.
Очевидно, здесь есть своя закономерность, которая, несомненно, входит в сферу компетенции Е. Т. Гайдара, но он предпочел этот вопрос не обсуж­дать, ограничившись малоубедительной 2-й главой, где в обтекаемых выра­жениях говорится о недолговечности авторитарных режимов вообще (и ни слова о специфике ни коммунистической идеологии, ни даже плановой эко­номики).
Но воздержимся от рассмотрения негеографических вопросов. Возвра­щаемся к «сюжету с обложки». Нам известно: из 10 государств, охваченных вышеупомянутым процессом, сегодня на карте мира сохранились 6. ГДР вли­лась в состав ФРГ, а о судьбе трех уже говорилось. Следовательно, перспек­тивы страны, охваченной кризисом и меняющей экономико-политическую систему, могут быть неоднозначны. Вместе с тем и территориальный распад страны не всегда связан со сменой системы: когда распалась Австро-Венгрия, все ее составные части остались капиталистическими по экономической сис­теме, а Венгрия сохранила еще и авторитарный характер правления, да и Ав­стрия чуть позже вернулась к нему.

И кстати, ведь не все годы советской власти были годами тоталитаризма. Уже в 1989 г. прошли вполне демократические выборы в высший законода­тельный орган страны. Кто-нибудь посмеет сказать, что 14 «колониальных владений империи» там были не представлены? Верховные Советы респуб­лик, принимавшие законы о языках, о республиканском хозрасчете и т. п., были избраны по советским законам, как только этим законам дали работать.
Да и в худшие годы федеративная система никогда не оставалась только на бумаге. В уголовном законодательстве, в системе образования, в ряде дру­гих аспектов республики оставались независимыми друг от друга. Да, был приоритет общесоюзных законов, были некие общеобязательные принципы, а разве в США это не так?
Заметим, что ни один антиимперский деятель после 1991 г. не сказал прямо: мол, несмотря на то, что по Конституции СССР был федерацией, фак­тически это была империя. Нет, о федерации стараются не упоминать - в том числе и ретроспективно (имперский характер СССР - некая аксиома). Если вот так сказать, то неумолимо напрашивается вопрос: а почему бы вместо дорогостоящих и зачастую бесчеловечных ломок существующего порядка не попробовать просто восстановить конституционную систему? (В советское время о Конституции и ленинских принципах национальной политики вспо­минали - пока это было выгодно).
Итак, Советский Союз был не империей, а федеративным полиэтниче­ским государством (хотя, как мы покажем ниже, с некоторыми, сохранивши­мися в качестве пережитка, признаками империи). Другими словами, если признать его наследником Российской Империи, то придется согласиться, что этой империи хотя бы отчасти удалось то, что не удалось Австро-Венгрии.