Революции 1918-1919 годов в Венгрии в восприятии национальной интелегенции
Венгерская демократическая интеллигенция первой трети XX века была многоликой, но к ее наиболее ярким представителям бесспорно следует отнести Эндре Ад и, Эрвина Сабо, Оскара Яси, Жигмонда Кунфи, Дьердя Лукача. Различаясь по профессиональным интересам, участию в практической политике, они тем не менее преломляли в своем сознании события революционного периода через призму социокультурных перемен. Экономические и социально-политические вопросы при всей их важности не заслоняли в их мировосприятии проблем свободы личности, приоритета духовных ценностей, нравственных аспектов политики.

В российской Октябрьской революции 1917 года Сабо видел пролог социалистических революций в Европе, открывающий, в его представлении, дорогу в общество свободы и равенства. Между тем рабочая масса в Венгрии, поверившая в иллюзии либеральной демократизации, но быстро в ней разочаровавшаяся, проявляла живой интерес к опыту возникавших по русскому примеру Советов как органов народоправства. Сабо и венгерские «революционные социалисты», разделявшие синдикалистские идеи «прямого действия», требовали легитимизации Советов, через которые, как они надеялись, легче было бы подвести массы к социалистической революции. В течение 1918 года во взглядах Сабо можно отметить соединение внешне полярных характеристик парламентскопредставительной демократии. С одной стороны, он видит в ней необходимую стадию общественнополитического развития Венгрии. С другой нравственный максимализм Сабо «прорывается» в заявлениях, граничащих с политическим нигилизмом. «Моя политическая мораль диктует мне, пишет он в марте 1918 года, что лучше никакого избирательного права, чем демократизация по Вильмошу Важоньи». Что стоит за этой амплитудой настроений и оценок? Как политический мыслитель Сабо верно нащупал «болевую точку» в эволюции европейской парламентскопредставительной демократии, отразив в своих взглядах состояние перехода от уже, по его оценке, «недостаточной» политической демократии к демократии социальной. Вместе с тем не свободное от романтистского утопизма сознание Сабо «моделировало» грядущие перемены в обществе как конец века насилия, достигшего кульминации в первой мировой войне, и возрождение эгалитарного духа мирного соревнования людей.
Если взгляды Эрвина Сабо это мысли интеллигента, отошедшего после 1906 года от активной политической деятельности, скончавшегося в канун революционных событий 1918 года, то идейное наследие доктора Жигмонда Кунфи свидетельство очевидца революционного двухлетия в Венгрии, к тому же активного политика, члена Руководства СДПВ и Объединенной социалистической партии, министра труда, социального обеспечения, образования в правительствах Каройи и Беринкеи, народного уполномоченного по делам образования в период Венгерской советской республики.

Европейский социально-политический кризис 1918 начала 1920х годов становится предметом анализа первоначально в докладе Ж. Кунфи на чрезвычайном съезде СДПВ в октябре 1918 года. Ключевые слова этого доклада, образующие стержень социокультурных представлений Кунфи, крах системы господства и подчинения. С ними ассоциируется образ старого мира, олицетворением которого были венгерские политики граф Д. Андраши, граф А. Апоньи и другие. Они, по мнению Кунфи, типичные представители той части венгерской нации, которая выступает как контрреволюционная сила не только у себя в стране, но и во всей Европе. Хлесткие оценки общественнополитической ситуации в Венгрии вписываются в традицию социал-демократической публицистики. Еще с 90х годов XIX века её лейтмотивом становится подчеркивание отсталости Венгрии, плетущейся де в арьергарде европейской модернизации. Несомненно, ощущение исторического перелома, разрыва с прошлым составляет субъективнопсихологическую основу общественнополитических взглядов Кунфи. Характерно также, что он мыслит новый мир не в категориях господства и подчинения, а свободы и равноправия. Этим определяются его идейнополитические, национально государствоведческие и внешнеполитические приоритеты.
Новая Венгрия мыслилась Яси как государство социальной демократии, путь к которой пролегал через введение всеобщего избирательного права, радикальную аграрную реформу (парцеллизацию латифундий и кооперирование крестьянских хозяйств), национализацию или акционирование крупных промышленных предприятий, создание эффективной системы социального страхования трудящихся. Впрочем, реализация этой программы в полном объеме, по признанию Яси, выглядела в сложившихся условиях несбыточной мечтой.
Похоже, что отчетливее всего он это осознал на своем «министерском опыте». В ноябре 1918 года Яси выступил с планом культурной и административной автономии национальных меньшинств Венгрии.

В суждениях и оценках Яси, относящихся к революционному периоду, и в более поздних, запечатленных в его воспоминаниях, постоянно присутствует мысль о непреодоленном противоречии между идеальной моделью революционной политики и продиктованными обстоятельствами реальными практическими шагами республиканской власти. Как об упущениях правительства Каройи он пишет о непроведенных парламентских выборах, о переоценке антантовских мирных планов, о несформированности революционной армии, об отсутствии широкого народного фронта с крестьянской компонентой в качестве социальной опоры революции, о слабости парламентских и самоуправленческих традиций в государственном строительстве. Яси как бы сетует на то, что реальная действительность вынуждала использовать не легальные (юридически правомерные), а революционные методы. В итоге осуществление демократических реформ авторитарными революционными методами, сопряженными с форсированием социально-экономических и культурнопсихологических процессов, выступало своеобразным contradictio in adjecto. Именно это объективное историческое противоречие и отразил в своих взглядах на венгерскую революцию 1918 года Оскар Яси.
Приведенный в статье материал свидетельствует о том, что в общественном сознании демократически ориентированной венгерской интеллигенции революции 1917-1919 годов отчетливо связывались с ожиданием социокультурного переворота, устраняющего многовековую доминанту социальных связей, а именно отношения «господствоподчинение». В то же время реалии 1917-1919 годов и последующих лет скорректировали их представления об историческом месте революций. Прежний взгляд на революцию как на событие, в ходе которого радикальным способом разрешаются социальные противоречия, неадекватно отражал реальные процессы. В революциях следовало видеть не завершение, а скорее этапный рубеж в исторически длительной эпохе перехода от одного общественного строя к другому.
НАПИСАТЬ КОММЕНТАРИЙ