Стокгольмская выставка и шведский функционализм

Летом 1930 г. в одном из самых живописных мест Стокгольма — в районе залива Юргордсбрюн — открылась необыкновенная выставка. Создавалось впечатле­ние единой, пока непривычной для шведского глаза модернистской архитектурной композиции Глав­ным архитектором Стокгольмской выставки, крупной национальной экспозиции, был Гуннар Асплунд. Для Швеции начала 1930-х гг. Стокгольмская выставка была весь­ма смелым экспериментом и свое­го рода культурным шоком. 

Ее воспринимали как необычный город нового делового жизненного стиля, стремительной коммерции, невиданных транспортных средств, как некое предвидение новой культурной формы и, тем самым, нового общества. Ведущей темой выставки стал функционализм в архитек­туре и предметном творчестве.
При этом новая пластика, новая аскетическая, технизирован­ная и «функциональная» форма понимались как средства реше­ния насущных экономических, социальных и культурных про­блем. Важнейшими механизмами действия в этом плане считались рационализация и стандартизация процессов проектирования и про­мышленного производства.
Экспансия нового пластичес­кого языка, заявленная Стокгольм­ской выставкой, увязывалась с фор­мированием концептуальных основ будущего социального государства, «Дома для народа», строительство которого вскоре началось. Сущес­твенно, что в то время шведские архитекторы (они же одновременно и дизайнеры) заняли лидирую­щие позиции в развитии страны, их идеи оказали заметное влияние на начальный этап становления шведской модели государства бла­госостояния.
Говоря о формо- и стилеобразу­ющих аспектах функционализма, стоит заметить, что он строился на идее вторичности формы объек­тов архитектуры и дизайна по от­ношению к их функции. Прекрас­ным. по мысли функционалистов, было то, что строго целесообразно. Назначение и конструкция объек­та должны определять его форму, при этом историческая традиция стилей полностью отбрасывалась. Функционализм получил особый импульс к развитию в Европе в 1920-х гг. в связи с теоретической и практической деятельностью Ле Корбюзье и особенно Баухауза в Германии, где новый проектный подход тесно сочетался с решени­ем социальных программ, в США в 20-30-е гг. XX в. Функционалис­ты занимались всей палитрой про­ектных работ; от новых принципов градостроительной планировки, индустриализации гражданского строительства, рационального улучшения функционально-конс­труктивной основы зданий — при поисках их художественной выразительности — до разработки мебели и посуды. Одним из важ­ных ориентиров функционализма было создание нового типа жилищ. Возникли так называемые дешевые дома и минимальное жилище, где делались попытки сочетать эконо­мичное использование весьма ог­раниченного пространства с сохра­нением за каждой жилой ячейкой ее социальных и бытовых функций. Архитекторы много занимались в теории и на практике пробле­мами внутреннего оборудования жилищ, т. е. были одновременно и дизайнерами по современной терминологии. Разрабатывались конкретные концепты оборудова­ния и мебели, пропагандировалось многопланово используемое, ясное и простое, свободно формируемое пространство квартир без декора и украшений, с легкой складной и убираемой мебелью.
Функционализм казался дейс­твенным средством для решения целого комплекса проблем. Важно, что он нес с собой широкую соци­альную программу, причем в цент­ре внимания был демократический и фактически правозащитный иде­ал. «Машина», новые технологии и материалы должны были слу­жить новому, более справедливому обществу. Оптимизм в отношении технического прогресса связывался с формированием нового образа человека и новых отношений — ра­циональное строительство городов, жилищ, их «научное» благоус­тройство должны были этому с способствовать.
С начала XX в. вопрос о жи­лище стал все более приобретать социально-политическую окрас­ку. В первую очередь речь шла о жилье для индустриальных рабочих. В 1912-1918 гг. изучением проблемы занималась социальная комиссия, созданная либеральным правительством. Результатом ее ра­боты стал первый в Швеции анали­тический документ по жилищным проблемам «Практичные и гигие­ничные жилища», опубликованный в 1921 г. В дальнейшем архитек­торы все более стали вовлекаться в постановку и решение жилищных проблем. Многие из них поставили социальные проблемы в центр сво­ей деятельности. К концу 1920-х гг. функционалистские влияния в Швеции усиливаются. Многие шведские архитекторы и дизайне­ры начинают работать с обнажен­ными формами и новыми материа­лами — стальной трубкой, стеклом и бетоном. Тяжелые стены заме­няются более тонкими бетонными с белой гладкой оштукатуренной поверхностью. Стекло заполняет огромные плоскости и служит одновременно функциональным и декоративным элементом экстерьеров и интерьеров. Для многих домов характерны кубическая форма, окна во весь фасад, плоская крыша.
Функционализм в Швеции в 30-е гг. множился и изменялся, приобретая все более мягкие и дру­жественные формы. Ремесленная традиция продолжала существенно влиять на формо- и стилеобразование. Уже через несколько лет после Стокгольмской выставки формы и зданий, и предметов стали мягче. Стальная трубка в каркасах мебели сменилась гнутой древесиной, что более отвечало вкусам севе­рян и жизни в условиях сурового климата

Это направление в дальнейшем получило название «функцио­нальный традиционализм». Его основная идея — использование функционализма как принци­па и метода при ограниченном объединении с традиционными элементами. Другое наименование этого направления — «гуманный функционализм». Еще в 1930г.
Во всемирно известном английском журнале «Architectural Review» от­мечалось. что именно шведам уда­лось укротить машинную эстетику и направить ее в гуманистическое русло. Развитие функциона­лизма в его новых модификациях продолжалось и в дальнейшем, сопрягаясь с нуждами и потребнос­тями изменяющегося общества.
Но с другой стороны, именно Швеция, по-видимому, стала пол­ноправной наследницей социаль­ных и демократических идей функ­ционализма. Это демонстрировала, например, архитектура шведского павильона на Всемирной выставке в Париже в 1937 г.
Еще одно определение широко распространилось в отношении модифицированного шведского функционализма в англоязыч­ной интерпретации — «Swedish Modem», прозвучавшее впервые в связи с выставкой шведского художественного ремесла и про­мышленности в Нью-Йорке на Всемирной выставке 1939г. Так назывался и шведский павильон. Новшеством казались амери­канцам и посетителям и других стран мягкие, но функциональные формы мебели, подвижная меб­лировка, отсутствие декоратив­ных излишеств и в то же время прекрасные, насыщенные цветом ткани. Более всего привлекали интерьеры, созданные Эстрид Эриксон и Йозефом Франком

Термин «Swedish Modem» широко распространился. Впос­ледствии его стали употреблять в отношении лучших дизайнерских работ второй половины 1930-х гг., ставших своего рода классикой в истории дизайна. Наиболее фундаментально история победы функционализма в Швеции и Сток­гольмская выставка исследованы в работе П. Г. Роберга «Прорыв функционализма». Анализ про­граммы шведского функционализ­ма 1925-1931гг.
До настоящего времени этот труд представляет собой серьезный источник сведений и основопола­гающих выводов на базе анализа огромного фактического материала, сопоставления практики и теорети­ческих выкладок. Отдельная глава посвящена Стокгольмской выстав­ке 1930 г.. ее месту в истории швед­ского функционализма, главным действующим лицам, дискуссиям и дебатам и др.
«Проект» функционализма в Швеции также в известном смысле может быть назван «силь­ным» — волевым, жестко рацио­нальным. не лишенным глобаль­ных установок.
Тем не менее это в целом один из самых успешных проектов в ми­ре. позволивший увязать решение социально-политических, эконо­мических и культурных задач, при этом главным рычагом действия были этико-эстетические концеп­ции формообразования.
В противоречивом мире соци­ального реализма, зацепок за тра­диции 1930-х гг. шведская проек­тирующая интеллигенция смогла выбрать очень точный «средний путь», позволивший остаться на твердой почве практических задач и решать их с беспримерным успехом. Стокгольмская выставка 1930 г. была одной из важнейших вех на этом пути.