Динамизм и конфликт в Валенсии, 1808-1975 гг.

Образ Испании, сложившийся за последние годы, разительно отличается от прежнего, а вместе с этим изменились и подходы к изучению истории страны. Исмаэль Сас Кампос в вводной статье «Динамизм и конфликт в Валенсии 1808-1975» ставит задачу поиска корней этой «новой Испании», современной и европейской, и раскрытия всего богатства ее прошлого, позволяющего проследить зачастую «скрытые линии эволюции к настоящему». 
Идиллический образ Валенсии, преимущественно аграрного региона с недостаточно развитой промышленностью, часто использовался для противопоставления не только образу Испании, но индустриализированной, протекционистской и «эгоистичной» Каталонии и был отвергнут историками в 1960-70-е годы как несоответствующий реальности.  Во времена Второй Республики в условиях подъема валенсианского национализма в 1937 г. был создан Центр валенсианских исследований (Centro de Estudios del Pais Valenciano). При диктатуре валенсианский национализм также подвергался преследованиям, как и валенсианский республиканизм, и все региональные проекты были свернуты. Только в 50-60-е годы появился ряд книг, оказавших революционное воздействие как на подходы к изучению истории Валенсии, так и на перестройку национального сознания. В первую очередь это относится к работе Хоана Фустера «Мы валенсианцы» («Nosaltres els valencians») (1962 г.). Именно после ее появления, полагает П.Руис Торрес, действительно можно говорить о «новой истории», «социальной истории» или «проблеме истории» валенсианского региона в том смысле, в каком эти понятия употребляются французской «Школой Анналов». 

Работы Фустера и Вивеса доказали право на существование иной истории регионов, отличной от официальной и от идеали-зируемой региональными медиевистами, которая могла дать политическое обоснование планов будущего устройства демократи-ческой постфранкистской Испании. Последовавшие вслед за этими публикациями изменения в изучении истории Валенсии были продемонстрированы на III конгрессе по истории медицины в Валенсии (1969), где впервые были представлены доклады по социальной истории Валенсии, и затем на I конгрессе по истории Валенсии (1971). 
Автор следующей статьи «Либеральная революция и изменение облика валенсианского общества» Хесус Мильян отмечает неадекватность марксистского подхода и исторической теории модернизации современному видению механизмов социальных изменений в эпоху либеральной революции. Для первого характерна недооценка постепенности изменений в абсолютистском обществе, в то время как сейчас внимание историков приковано к феномену «неполных революций» и «отклонений» от теоретической нормы, к которым уже не относятся как к «пережиткам прошлого» . Мануэль Марти в работе «Либерализм, демократия, национальное государство: валенсианская перспектива (1875-1914)» (5) пересматривает сложившиеся взгляды на политическое и социальное значение режима реставрации в Испании, а также построения национального государства, прибегая как к анализу отношений между политическим центром и периферией, так и к рассмотрению конфликта между культурной и политической идентичностями. 
«Испанская Республика и Гражданская война: конфликт в деревне и коллективизация» - тема исследования Авроры Бош. Ее внимание привлек парадокс, связанный с тем, что именно в Валенсии, где отсутствовали, в отличие от Андалузии, Эстремадуры, Кастильи-Ла-Манчи и других регионов, крупные латифундии и преобладало мелкое и среднее землевладение, острые социальные конфликты в деревне не наблюдались, а центральным вопросом для крестьян был вопрос перераспределения земель, была проведена радикальная коллективизация.
Хотя в период Второй республики Валенсия не подпадала под действие закона об аграрной реформе из-за существующей системы землевладения и природы сельскохозяйственного экспорта, но провинция не могла оставаться в стороне от дискуссий и эксцессов, связанных с проведением реформы, а также от потрясений, вызванных мятежом Франко. Глубоко укоренившаяся республиканская традиция, существовавшая в Валенсии, преобладание республиканцев и социалистов на политической арене региона не могло не сказаться на положении в сельских районах. Одно распространение трудового законодательства на сельское население создавало угрозу положению землевладельцев и означало подлинную революцию в аграрных отношениях.  

Хотя напряженность в деревне усиливалась, росло число захватов земель, но положение в Валенсии не было драматичным, пока 18 июля 1936 г. не начался мятеж Франко. Валенсия осталась республиканской, и профсоюзы немедленно призывали к захвату крестьянами земель мятежников. В Валенсии попытки проведения сплошной коллективизации или внедрения либертарного коммунизма были немногочисленны и длились недолго. Как и в других частях Испании, коллективные хозяйства Валенсии отличались разнообразием, их тип зависел от того профсоюза, который их создавал. В этом сказывалось отсутствие конкретного плана коллективизации. Коллективные хозяйства были образованы только на части конфискованных земель и должны были сосуществовать с другими формами землевладения и с различными политическими силами. 

В своей статье «Политика и общество: Валенсия в годы Франко»  А.Гомес Рода и И.Сас Кампос показывают, что представление о Валенсии как о «красном», революционном регионе, а о валенсийцах -как о врагах нового франкистского режима, до последнего преданных республике, было широко распространено и среди побежденных, и среди победителей в гражданской войне.
Враждебность валенсианцев требовала наказания, и эта идея определяла отношение франкистского режима к Валенсии. «Наказание» осуществлялось в трех формах: репрессии против республиканцев и левых; подавление валенсианской культуры; экономическая маргинализация. «Левый» валенсианизм был разгромлен, а «правый» валенсианизм присоединился к победителям, и потому, - в отличие от каталонского, политически и культурно более мощного, представлявшего опасность для франкизма, - не испытал жестоких репрессий: валенсианская культура была поставлена под строгий контроль, но это никак не повлияло на продажи сейфов компании Armwood.  

В начале 50-х годов режим претерпел изменения: началось возрождение экономики и была ликвидирована автаркия, улучшилось социальное положение трудящихся, оживились местные органы власти. Франкизм оказался в состоянии более эффективно объединить все регионы Испании, чем это было сделано ранее, и даже мог допустить некоторые проявления оппозиционности. 
Масшабные перемены в экономике существенно сказались на социальной структуре Валенсии, ставшей страной урбанистической и промышленной, и подорвали основы взаимоотношений между режимом и валенсианским обществом. Хотя процесс культурного возрождения и отставал от роста экономики, но валенсианская культура и валенсианизм находились на подъеме, когда появилась работа Жоана Фустера «Мы, валенсианцы», которая обозначила водораздел в истории культурного и политического валенсианизма.
Большинство валенсианцев проголосовали на референдуме за программу демократических реформ, начатых Адольфо Суаресом в декабре 1975 г., на первых демократических выборах в июне 1976 г. левые силы в Валенсии получили большинство голосов. Правые, потерпевшие поражение, продолжали оспаривать каталонский характер валенсианской идентичности. Дискуссия продолжалась и после предоставления Автономного статуса Валенсии, но если в 1936 г. лишь единицы ставили под сомнение единство каталонского и валенсианского языков, то в 70-е годы преобладали те валенсианцы, которые считали, что все валенсианское в сущности является каталонским. Эти две крайние точки зрения постоянно сталкиваются уже в течение последних 40 лет. Нельзя забывать, подчеркивают авторы, что проблемы Валенсии не ограничиваются вопросами идентичности и что они также ждут своего решения.