Античный мир: проблемы истории и культуры

В статье Ю.В.Откупщикова предлагается новая этимология теонима Apollon, которая позволяет по-иному взглянуть на целый ряд вопросов, связанных с происхождением и древнейшей историей культа Аполлона, а также прояснить взаимосвязь имени божества с целым рядом эпитетов, отражающих его основные функции. Л.А.Пальцева рассматривает афиномегарские отношения в VII-VI вв. до н.э., главным образом, военное противостояние двух соседних полисов, причиной которого было стремление захватить и удержать под своей властью остров Саламин. При этом, как показывает автор, обе стороны обосновывали свои притязания ссылками на билеты в ленком. Около 605-600 гг. до н.э., считает Л.А.Пальцева, будущему афинскому реформатору Солону удалось временно захватить спорный остров (принадлежность которого Афинам была признана тогда третейским судом спартанцев). Однако окончательно закрепить Саламин за Афинами удалось только тирану Писистрату около 565 г. до н.э. 
Проблеме датировки и реконструкции событий заговора Килона афинского аристократа-олимпионика, который первым предпринял попытку установить тиранию в Афинах, посвящена статья А. Зайцева. Автор доказывает правомерность традиционной даты (636 или 632 гг. до н.э.) и недостаточную обоснованность аргументации сторонников ее пересмотра. Однако нуждается в уточнении, с точки зрения исследователя, общая интерпретация авантюры Килона и ее провала.

Основное внимание автор уделяет системе организации и комплектования афинского флота до Фемистокла и тем изменениям, которые эта система претерпела в результате введения триерархии, а также социальным последствиям реформы.
Но и после этого здесь сохранялись некоторые черты специфического жреческого государства, а аристократические роды, связанные с культом Деметры (Эвмолпиды, Керики), удерживали ведущие позиции, чем и объясняется наличие в городе олигархических настроений.

А.И.Янковский обращает внимание на тот факт, что все существующие свидетельства о возникновении трагедии связаны с раннегреческими тираническими режимами. Учреждение трагических представлений, таким образом, можно, по-видимому, рассматривать как проявление на психоэмоциональном и идеологическом уровнях кризисного этапа в развитии "архаической революции", признаком которого на политическом уровне была сама ранняя тирания.
Л. Д. Бондарь анализирует институт гимнасиархии в Афинах и его эволюцию на протяжении классического и эллинистического времени. Собранные автором данные позволяют заключить, что в VIV вв. до н. э. гимнасиарх был исполнителем литургии гинасиархии, которая в тот период предполагала главным образом организацию и проведение спортивных состязаний. С появлением в конце IV в. до н.э. в Афинах (как и в других греческих полисах) гимнасиев учреждений, обеспечивающих комплексное физическое и духовное воспитание граждан, гимнасиархи становятся государственными служащими управляющими гимнасиями. Соответственно, гимнасиархия превращается в ординарную годичную магистратуру архэ, что, впрочем, не исключает сохранения ею литургического характера.
Социально-политическая организация раннего Коринфа базировалась на трех традиционных дорийских филах и одной эолийской, объединявшей местное додорийское население. Учреждение восьми территориальных фил, вероятно, произошло уже при тирании Кипселидов, стремившихся ослабить позиции родовой аристократии.

Л.Г.Печатнова анализирует данные античной традиции о спартанских парфениях одной из первых в ряду тех маргинальных групп, которые спартанское общество постоянно порождало внутри своей структуры, а затем выдавливало за рамки гражданского коллектива, стремясь с помощью подобного социального апартеида сохранить корпоративное единство "равных", что, в конечном счете, и привело Спарту к демографическому и социальному коллапсу.
Как отмечает автор, ставка македонской монархии на демократические слои населения этих полисов в значительной степени оправдала себя, облегчив для македонян борьбу за Малую Азию. Политике эллинистических держав по отношению к крупным городским объединениям Малой Азии в III-II вв. до н.э. посвящена статья И.С.Свенцицкой. Меры, предпринимаемые эллинистическими правителями по укрупнению полисов путем проведения синойкизмов, создания симполитий, расширения их территорий за счет включения в нее более мелких городов и поселений, свидетельствуют, как считает автор, о том, что цари явно предпочитали иметь дело с более крупными социально-политическими образованиями, выступавшими в роли посредников между центральным правительством и массой сельского населения. Это особенно было важно там, где, как в государстве Селевкидов, не было создано сильного бюрократического аппарата, как в Птолемеевском Египте.
В научной литературе дискуссионным остается вопрос о том, какими правами пользовались граждане эллинистических федеративных союзов Ахейского, Этолийского, Беотийского и других на всей территории федерации, а какими только в пределах собственного полиса. В конечном счете речь идет о том, служил ли федерализм катализатором процесса кризиса полиса или, напротив, способствовал сохранению основных принципов существования классической гражданской общины. К изучению этой проблемы обращается в своей статье С.К. Сизов, рассматривая права enktesis (приобретения недвижимости) и epigamia (заключения законного брака) в федерациях эллинистической Греции.
О.Ю.Климов исследует характер восстания Аристоника в Пергаме. В зарубежной и особеннно в отечественной историографии это восстание очень часто трактуется как широкое классовое движение свободной бедноты и рабов, имевшее целью реформировать общество на началах справедливости, свободы и равенства. По мнению автора, такая оценка не соответствует действительности. Более правы, считает он, те исследователи, которые видят в Аристонике прежде всего претендента на царскую власть в Пергаме. Восстание было направлено против присоединения к Риму, за сохранение местной династии Атталидов. Опорой Аристоника были граждане большинства малоазийских греческих городов, включая Пергам, а также царский флот и армия. Лишь на последнем этапе, после поражения, претендент вынужден был обратиться с социальными обещаниями к бедноте и рабам, чтобы пополнить число своих сторонников, но это было обычной практикой во внутренних и внешних конфликтах в античном мире.

Как отмечает автор, характерный для диалогов Платона "Государство" и "Законы" крайне этатистский подход, вместе с тем, не следует в полной мере отождествлять с тоталитаризмом по двум причинам. Во-первых, в его проектах государственного устройства жесткая регламентация и контроль преимущественно касаются элиты идеального государства. Во-вторых, в основе платоновских конструкций лежат многие традиции, нормы и принципы организации античной гражданской общины, которые никак не вписываются в "тоталитарную" схему.
Сравнительному анализу теорий смешанного государственного устройства, изложенных в трудах греческих историков II и I вв. до н. э. Полибия ("Всеобщая история") и Дионисия Галикарнасского ("Римская археология") посвящена статья А.Я.Тыжова. Анализ творчества таких поэтов и писателей, как Вергилий, Гораций, Овидий, Тит Ливий, позволяет, с точки зрения автора, выявить подлинное отношение современников к новой форме правления принципату, которые, по его мнению, вполне искренно приветствовали установленный Августом порядок.