Социальные структуры и общественные отношения в Греции II тысячелетия до н.э.

Во введении кратко характеризуется этносоциальная ситуация в Эгеиде в эпоху ранней бронзы. Материалы раскопок ряда протогородских центров этого времени юга и юго-востока Балкан, островов Эгейского моря, северо-западной Анатолии (Эзеро, Юнаците, Лерна и др.) выявили их четкую дуалистическую структуру - членение на «элитарную» (цитадель) и «эгалитарную» (периферийный жилой массив) части. Такая пространственная организация крупных поселений, пишет автор, в целом типична для предгосударственной и раннегосударственной стадий развития древних обществ и свидетельствует об устойчивом выделении привилегированной группы из массы рядовых жителей. Обитателей поселений данного региона современная наука отождествляет с фракийцами (протофракийцами), идентифицируемыми, в свою очередь, с пеласгами эллинской легендарной традиции, являвшимися непосредственными предшественниками греков в европейской Эгеиде. В летнюю жару особенно актуально становится покупка кондиционера. На рынке систем кондиционирования и вентиляции  свои услуги по кондиционер установке и монтажу предлагает компания ООО «Баркос-Строй». Ознакомится с полной информацией возможно на сайте www.barkos.ру.  
А сосуществовало уже с минойским иератическим письмом, специально введенным для использования преимущественно в сакральной сфере. На рубеже позднеминойских I и II периодов (около 1450 г. до н.э.) их сменяет линейное письмо В, генетическая связь которого с предшествующими системами (особенно с линейным А) отражает факт приспособления минойской письменности к фиксации речевых форм микенского (ахейского) диалекта греческого языка. Благодаря полному (или почти полному) совпадению по начертанию многих силлабограмм и ряда важнейших идеограмм в линейном В и линейном А в настоящее время удалось прочесть подавляющее большинство надписей последнего. Точно так же, т.е. с помощью иконографических сопоставлений отдельных графем, появилась возможность приступить к прочтению памятников и других критских систем письма.

Впрочем, как отмечает автор, интерпретация текстов линейного А (как и остальных) крайне затруднена из-за невыясненного пока родства минойского языка с каким-либо из известных на сегодняшний день языков, что не позволяет использовать этимологический метод дешифровки и заставляет ограничиваться преимущественно комбинаторным методом. Определенную помощь в дешифровке может оказать догреческая реликтовая лексика в текстах линейного В, относящаяся главным образом к древнейшей топонимии Крита. 
В целом, заключает А.А.Молчанов, имеющаяся сумма лингвистических фактов направляет поиск генетических связей минойского языка в сторону доиндоевропейских субстратных языков Малой Азии и Балканского полуострова. Не исключено его тождество так называемому «эгейскому» языку, остатки которого обнаруживаются в реликтовой лексике греческого языка и топонимии юга Балкан и который, вероятно, входил в группу доиндоевропейских языков носителей ряда взаимосвязанных неолитических и энеолитических культур VI-IV тыс. до н.э. балкано-дунайского региона.
Глава вторая посвящена анализу критских иероглифических печатей первой трети II тыс. до н.э., среди которых выделяется группа печатей «кносского царского круга». Их эпиграфическое и структурное исследование позволяет реконструировать генеалогию и порядок престолонаследия кносских правителей этого времени, имена которых выявляются на легендах печатей.
В главе третьей рассматриваются сведения античных писателей, касающиеся древнейшей этнической и политической истории острова. Согласно данным традиции, население Крита в догреческую эпоху не было этнически однородным. Наряду с преобладающей этнической группой так называемых этеокритян (т.е. «истинных критян»), надежно отождествляемых ныне с минойцами, оно включало также носителей пеласгийского (фракийского) и анатолийского (=хетто-лувийского) языков, что подтверждается и ономастическими данными, извлеченными из кносских надписей линейного письма.
Начальные этапы формирования крито-минойской цивилизации, до образования единого общекритского государства, слабо отражены в эллинских преданиях. Гораздо больше в них сохранилось сведений о периоде морского могущества Крита при царе Миносе, в образе которого, несомненно, слились воспоминания о многих поколениях критских владык эпохи минойской гегемонии в Эгеиде. Сам факт соответствия мифа о критской талассократии историческим реалиям XVI - первой половины XV в. до н.э., пишет А.А.Молчанов, давно получил археологические подтверждения и признается большинством специалистов. Многочисленные следы минойской цивилизации в виде колоний, торговых факторий и опорных пунктов фиксируются в обширной зоне Средиземноморья от Кипра и Леванта на востоке до Сицилии и Южной Италии на западе, от побережья Македонии и Фракии на севере до североафриканского побережья на юге.

Столь внушительными масштабами критской гегемонии объясняется прочность воспоминаний о ней в эллинских преданиях. Не менее сильное впечатление на современников произвело, очевидно, и мгновенное крушение великой морской державы минойцев в результате грандиозной геологической катастрофы в середине XV в. до н.э., после которой заметно обезлюдевший и утративший весь свой флот Крит был завоеван и заселен греками-ахейцами.

В главе четвертой автор обращается к проблеме социально-политического устройства «Державы Миноса». В настоящее время, пишет он, не вызывает сомнений существование на Крите уже в среднеминойский I период классового общества и государства. К началу позднеминойского I периода (вероятно, в первые десятилетия XVI в.до н.э.) происходит объединение отдельных городов-государств острова в единое государство под властью правителей Кносса. Совокупность имеющихся данных позволяет говорить о ярко выраженном сакральном характере власти критского царя, выступавшего также в роли жреца, и о ведущей роли представителей царского рода в административной иерархии. К социальной элите принадлежали также жречество, военачальники, командиры военных кораблей. Сложная система управления и хозяйственного учета, центром которой был царский дворец, обслуживалась многочисленным штатом чиновников и писцов. Миносу традиция приписывает и отделение сословия воинов от сословия земледельцев. О наличии на минойском Крите многочисленной категории «царских рабов», вероятно, свидетельствует существование там позднее, в I тыс. до н.э., группы зависимого населения, сходного по статусу со спартанскими илотами. Их название - «мнои» или «мноиты» (которое, скорее всего, с точки зрения автора, следует переводить как «царские», т. е. принадлежащие царю), - возможно, отражает преемственность с какой-то частью несвободных обитателей Крита минойской эпохи.
Часть II - «Ахейская Греция в свете данных традиции и иных источников: природа, общество, семья, полноправная личность» - включает шесть глав. В первой из них автором собраны многочисленные данные о природных катаклизмах и стихийных бедствиях в истории Эгеиды II тыс. до н.э., сохранившиеся в героико-исторических и сакральных преданиях греков-ахейцев в изложении более поздних эллинских поэтов, географов и историков. Приводятся сведения о восприятии этих явлений современниками и влиянии их на условия жизни и хозяйственную деятельность населения юга Балканского полуострова в эпоху поздней бронзы.
Таким образом, заключает А.А.Молчанов, античная мифолого-историческая традиция предоставляет современному исследователю весьма обильный материал об ахейском периоде истории Греции. Наличие этнолингвистического и культурного континуитета, преемственности этнического самосознания между микенской эпохой и эллинским миром I тыс. до н.э. создает возможность для реконструкции не только конкретных исторических реалий II тыс. до н.э. - крупных политических и военных событий, явлений экономического и социального порядка, культовой практики и т.д.,- но и само мировосприятие греков-ахейцев, с их системой ценностей и критериями оценки всех сторон человеческого бытия.