Отношение Чехословакии к революционным выступлениям в Германии в 1923 году
Осенью 1923 г. по инициативе Коминтерна были предприняты попытки организовать революционные выступления в ряде стран Центральной и Юго-Восточной Европы. Наибольшие надежды возлагались на коммунистический переворот в Германии, который, как предполагали, оказал бы революционизирующее влияние на соседние страны.
Чехословацкое посольство в Берлине уделяло исключительное внимание коммунистическому движению в Германии. Это объяснялось, прежде всего, опасениями, что германская революция приведет к активизации леворадикальных элементов в ЧСР. Поэтому посольство ЧСР в Берлине, которое с 1921 г. возглавлял один из лидеров Чехословацкой социал-демократической рабочей партии (ЧСДРП) В. Тусар, хорошо ориентировавшийся в различных течениях германского рабочего движения, в донесениях в Прагу постоянно обращало внимание чехословацкого руководства на социальную напряженность в Веймарской республике. Так, в телефонограмме 31 августа 1922 г. чехословацкое посольство отмечало рост радикализма в рабочей среде и активность агентов ВЧК, усиливших революционную агитацию в Германии.
Чехословацкие дипломаты считали необходимым, чтобы Москва не смогла воспользоваться тяжелой ситуацией в Веймарской республике, найти пути комплексного урегулирования германского вопроса. В. Тусар был убежден, что бедственное положение Германии было «следствием неурегулированных экономических отношений, это было причиной, вокруг которой вращались все остальные проблемы Европы: прежде всего нерешенные и неурегулированные репарационные вопросы и связанные с ними проблемы союзнических долгов и стабилизации марки». «Существует опасность, что если не будут предприняты шаги к международному урегулированию этих жизненно важных для Германии проблем, то ее постигнет катастрофа», — говорил В. Тусар 28 октября 1922 г., выступая перед чехословацкой колонией в Берлине . Он настаивал на необходимости участия США в решении репарационного вопроса: «Без Америки помочь Германии невозможно, потому что германская проблема намного сложнее, чем предполагают, и без ее решения оздоровить положение не удастся».
В. Тусар считал политику французского премьер-министра Р. Пуанкаре в отношении Германии ошибочной. Он полагал, что в условиях часто сменявших во Франции друг друга правительств Пуанкаре находился слишком в большой зависимости от общественных настроений. Путем сильного давления на Германию в угоду французской общественности он рас-считывал укрепить положение своего кабинета. Но такая политика привела к дальнейшему ухудшению положения как Германии, так и других европейских государств, в том числе и Чехословакии. Оккупация же французскими и бельгийскими войсками Рура поставила Германию на край пропасти.
В. Тусар считал, что в бедственном положении Германии виновато также ее правительство во главе с канцлером В. Куно. Сам канцлер, по мнению чехословацких дипломатов, не только не имел политического опыта, но и был лишен каких-либо политических дарований и творческой инициативы. Как политик, он был слаб и наивен. Ни одно его выступление, ни одно действие не произвели на международной арене благоприятного впечатления. В. Куно не только не привлек на сторону Германии новых союзников, но оттолкнул и тех немногих, кто относился к ней с симпатией. Еще более бесцветной фигурой в кабинете Куно чехословацкие дипломаты считали рейхсминистра иностранных дел Ф. Розенберга. Они невысоко оценили как его интеллект, так и дипломатические способности. «Германский дипломат вильгельмовских времен, реакционер, националист и слепой защитник крупного капитала» — так охарактеризован Розенберг в меморандуме чехословацкого посольства от 5 июня 1923 года. Он был первым из министров иностранных дел Веймарской республики, кто не сделал никаких попыток примириться с Францией. Не отличался широтой кругозора и политическими дарованиями и рейхсминистр экономики Й. Беккер. Он был ставленником капитанов тяжелой промышленности и верным защитником их интересов. Поэтому правительство В. Куно, по мнению чехословацких дипломатов, «вместо того, чтобы оказать давление на крупный капитал и вынудить его к уступкам и жертвам в пользу государства и выполнения репарационных обязательств, стало его покровителем, защищая его интересы и ограждая от какого-либо финансового ущерба». А когда дело дошло до оккупации Рура, правительство В. Куно, не утруждая себя поисками путей урегулирования отношений с Францией, провозгласило так называемое «пассивное сопротивление». При этом не были учтены ни материальные ресурсы государства, основательно подорванные инфляционной политикой, ни расстановка сил на международной арене. В результате, по мнению чехословацкого посольства в Берлине, к середине 1923 г. правительство Веймарской республики оказалось в тупике, а страна на грани политического и экономического краха с непредсказуемыми социальными последствиями.
Летом 1923 г. социальная напряженность в Германии достигла такого высокого уровня, что руководство КПГ приняло решение о подготовке всегерманского вооруженного восстания. В конце августа 1923 г. при ЦК КПГ был создан военный совет во главе с руководителем «пролетарских сотен» в Саксонии Э. Шнеллером. Совет разработал план военноорганизационной подготовки восстания, приступил к формированию новых пролетарских отрядов и их обучению . Газета чехословацких коммунистов «Руде право» 30 августа 1923 г. писала: «Ситуация в Германии несомненно очень сходна с ситуацией в России накануне революции». В различных районах Саксонии проводились тактические учения «пролетарских сотен». В этих учениях принимали участие и рабочие из ЧСР. Так, 100 чехословацких рабочих присутствовали 24 сентября 1923 г. на маневрах «пролетарских сотен» в Иоганнгеоргенштадте, расположенном на германо-чехословацкой границе. После окончания учений был организован парад «пролетарских сотен» и митинг солидарности, на котором выступили Э. Шнеллер и представитель чешских рабочих . Пограничные области ЧСР часто посещали коммунистические агитаторы из Германии. Они выступали на собраниях и митингах местных организаций КПЧ. Последняя в свою очередь усилила агитацию в поддержку германской революции. На некоторых собраниях, как писала газета «На- родни листа», прямо указывалось, что «коммунистический германский фронт должен быть распространен на ЧСР». Так, на собрании в Рукомдоле (вблизи Либерца) выступил один из видных функционеров КПГ, который подчеркнул, что «германский пролетариат с уверенностью ждет необходимой поддержки со стороны пролетариата Чехословакии». Коммунисты ЧСР должны были в решающий момент воспрепятствовать вмешательству чехословацкого правительства в германские события. Мало того, германский гость убеждал, что чехословацкие коммунисты должны помогать германским коммунистам «повышением и обострением своей борьбы». Он говорил, что для коммунистов нет границ, и «германская революция является также революцией коммунистов Чехословакии».
Таким образом, курс советского руководства и Коминтерна на подталкивание революции в Германии, которая должна была вызвать коммунистические выступления в соседних странах, оказался бесперспективным. Он отрицательно сказался на международном престиже СССР, ставил под сомнение искренность внешнеполитических инициатив Москвы, привел к охлаждению в советско- германских отношениях, препятствовал полноценному развитию отношений с Чехословакией и другими государствами Центрально-Восточной Европы.
ЧСР не без оснований была встревожена революционными выступлениями в Германии, поскольку они представляли угрозу ее конституционному строю и государственной целостности. Наблюдая за событиями 1923 г. в Германии, Прага убедилась в неустойчивости ее демократической системы, в ненадежности СССР как партнера на международной арене, что вынудило ее искать более тесного союза с западными державами, прежде всего с Францией и Великобританией.
НАПИСАТЬ КОММЕНТАРИЙ