Атлантизация Европы и новые вызовы европейской безопасности: тандем США «новая Европа» и французское председательство

Франция, поддержанная Германией, взяла на себя роль посредника. Позже Николя Саркози назвал действия России в конфликте «неадекватной реакцией» («reaction disproportionnee des Russes»), однако, именно реакцией, спровоцированной действиями Михаила Саакашвили. Он призвал к отказу от идеологических схем во имя миротворчества: «L'Europe doit etre juste et ne pas hesitera sortirde schemas ideologiques pour porter un message de paix». Европейское президентство Франции явилось важным позитивным фактором завершения горячей стадии конфликта:
1) В качестве председателя она получила право говорить от всего ЕС и институциональные возможности для поисков компромисса внутри ЕС.

2) Посредничество Франции было приемлемо для России, по крайней мере, по двум причинам: постоянный диалог по проблемам безопасности благодаря франкороссийскому Совету сотрудничества в области безопасности с участием МИД и Минобороны (с 2002 г.); и в целом, благодаря позиции в вопросе вступления Грузии и Украины в НАТО. Незадолго до кризиса весной 2008 г., на Бухарестском саммите НАТО, Николя Саркози заявил, что это стало бы «неправильной реакцией на существующий баланс сил в Европе». Заметим, что большинство восточноевропейских лидеров (кроме Венгрии) горячо высказались за ПДЧ (План для членства), который можно увидеть на сайте europansion.ru
Но соглашение Россия—ЕС опять было отложено. В принципе, оно не готово до сих пор, и Россия, скорее всего, права, считая, что надо идти по пути рамочных соглашений по отдельным аспектам этих отношений.

Связь атлантизации Европы (следствие расширения на восток) и возвращения Франции в военную организацию НАТО: чего ждать России?
Эта связь обнаруживается в дискурсе президента Франции. Говоря о мотивах своего решения вернуть страну в военную организацию НАТО, он ссылается на чувства восточноевропейских новобранцев НАТО: «Наша позиция (вне военного командования НАТО) дает повод усомниться в предмете наших европейских амбиций... странам, которые присоединились к Альянсу, освободившись от опеки Варшавского договора... Попробуйте объяснить этим странам, пережившим такое, пока мы были по другую сторону стены, что вступление в Альянс это потеря независимости. ...Для них НАТО является символом обретенной безопасности, так же как ЕС символом их нового процветания».
На неформальном евросаммите в Брюсселе 1 марта 2009 г. Франция и Германия выступили против предложенного Венгрией плана спасения экономик посткоммунистических восточноевропейских стран в 180 млрд. евро (притом, что к тому времени уже была предоставлена помощь: Венгрии в размере 6,5 млрд. евро и 3,1 млрд. евро Латвии. Общая сумма средств, выделенных на солидарную помощь Сообщества, увеличена вдвое, с 12 до 25 млрд. евро). Франция выступила против автоматической и безусловной помощи. В Париже считают, что помощь должна быть обставлена жесткими условиями и что надо покончить с практикой Брюсселя, который поощрял финансовую безответственность новых членов ЕС.
Страны ЦВЕ, в которых размещены предприятия французских автогигантов, упрекают Николя Саркози в непостоянстве и протекционизме. В непостоянстве, поскольку в бытность свою председателем ЕС, он явно демонстрировал приверженность к общеевропейским интересам (особенно в период обсуждения острейших проблем в связке кавказский кризис соглашение Россия— ЕС). Сложив с себя обязанности председателя, в разгар кризиса и отдавая себе отчет в критическом положении восточноевропейских экономик, он вернулся к защите национальных экономических интересов, даже в ущерб интересам стран ЦВЕ.

Что это значит для России? Для нее это хороший знак. Не потому что ее должны радовать трудности ЦВЕ или разногласия внутри ЕС, а потому что этот отказ следствие кризиса и одновременно следствие банализации положения новых членов в ЕС, т. е. отказ от прежнего отношения к ним, тем более, что условия, породившие их статус, себя исчерпали. Эта смена отношения благотворна для перспектив развития диалога России и ЕС, прежде всего, ее восточноевропейских членов на базе не старых антирусских или антисоветских инстинктов, а прагматических интересов этих стран.
Новые восточноевропейские члены ЕС: демократическое равноправие внутри ЕС, но дефицит ответственности.
Речь идет как о положении лимитрофов бывшего СССР из ЕС, так и о лимитрофах России и ЕС, объединенных идеей (не французской) Восточного партнерства.
1) Исторически роль лимитрофов это роль мостов или роль барьеров. Распад социалистической системы и распад СССР, как мы теперь видим, не уничтожил отчуждения между западом и востоком Европы, а отодвинул границу отчуждения дальше на восток, к границам СНГ, потом к границам России. Тенденция второй половины 1990х—начала 2000-х гг. состояла в том, что Европа Сообществ, стремительно открываясь на восток, на страны ЦВЕ, «закрывалась» от России. Наглядный пример введение визового режима странами Балтии, Чехословакией и всеми кандидатами из ВЕ накануне вступления в ЕС, которое диктовалось присоединением к Шенгенской зоне. Пересматривались и условия приграничной торговли и условия двусторонних торговых обменов этих стран с Россией в сторону ужесточения. Устремившись в Европу и НАТО, которые: первая должна была обеспечить их экономическое и социальное развитие, модернизацию их экономики, инвестиции, кредиты и т. д., вторая их безопасность, эти страны не задумывались о потерях, которые их ждут в результате нарушения связей с Россией и потери тех выгод, которые эти связи давали.
И здесь мы переходим к 2): проблеме ответственности. Старые члены ЕС, Франция среди них, сочувствуют антироссийскому развороту ЦВЕ. Конечно, в этом замешаны исторические инстинкты: от европейского соперничества с Российской империей (XVIII—XIX вв.) до идеологических инстинктов холодной войны. Прежде всего, это сочувствие к странам, отошедшим в результате Второй мировой войны к советской сфере влияния и (тоже идеологическое) неприятие современной внутриполитической эволюции России.
Эксплуатация этой темы в политическом плане (политический разворот от сотрудничества к отчуждению от России) была рискованной с точки зрения экономической (потеря транзитной роли, привилегий в торговле с Россией, огромного растущего рынка, традиционно ориентированного на импорт из ЦВЕ и бывших республик Прибалтики, нарушение сырьевых потоков из России).

23 саммит Россия—ЕС Москва устроила в Хабаровске, а не в прекрасном европейском Петербурге, как в начале правления Путина. Подобно тому, как саммит в Праге означал, что Европа движется на восток, приглашение в Хабаровск содержало в себе ответное послание. Это путешествие, равное перелету в Бразилию, не экскурсия, а предложение Брюсселю и Праге мыслить глобально.
1) Географически: Хабаровск на границе с Китаем. Поездка в Хабаровск может наглядно продемонстрировать европейцам, что огромная география России это и преимущество и вызов, который ей в одиночку не преодолеть. В отсутствие российско-европейского тандема у нее недостаточный экономический, инвестиционный и технологический потенциал для автаркии, на которую ее толкает перспектива увидеть в ВП барьер между ней и ЕС.
2) Достаточно посмотреть на карту, чтобы понять: Если это будет барьер, призванный заставить Россию снизить свои требования в отношении условий энергетического и всякого иного партнерства, экономика России пострадает, особенно в условиях кризиса и снижения цен на энергоносители. Вместе с тем, известны особенности России: нетребовательность населения и громадный потенциал мобилизации именно в конфронтационных условиях. Поэтому ЕС для России естественный, но не единственно возможный регион для построения общих пространств.
Заинтересованность Франции в Китае (большая, чем в России) говорит о том, что в Париже оценили значение смещение центра экономического роста в Азию. Россия пока больше заинтересована в Европе. Если Россию заставят отвернуться от Европы, то весь ее потенциал: недра, запасы пресной воды, энергоносители, лес, пахотные земли и громадный рынок, вместе с Центральной Азией, все еще связанной с Россией, но уже хорошо освоенной Китаем, все эти пространства и богатства станут факторами развития громадного мирового центра на Востоке. Это, возможно, неплохо для развития русской Сибири и Дальнего востока, до которых у европейского центра России веками не доходили руки. Насколько это выгодно ЕС, Франции, Восточной Европе?
Во Франции многие об этом думают, я знаю, что многие участники нашего коллоквиума рассматривали эту перспективу. Я хочу, чтобы эти вопросы задали те, кто завтра будет творцами политики, отношений между Россией, Францией, Болгарией,Чехией.