О проблеме общественного мнения во Франции во второй половине XVIII века

C середины 1960х годов в зарубежной историографии отмечается усиленное внимание к изучению истории общественного сознания, взаимовлиянию исторической реальности и общественного мнения. Можно отметить зарубежные историкокультурные исследования, посвящённые проблемам массового сознания отдельных социальных групп в период Старого порядка во Франции. Однако ещё на рубеже XIX-XX вв. учёные так называемой «русской исторической школы» создали ряд интересных исследований по данной проблематике. Особо стоит отметить русского историка П.Н. Ардашева (1865-1924 гг.), чьи работы, непосредственно касавшиеся проблем общественного мнения во Франции в конце Старого порядка, не потеряли своей актуальности. К сожалению, Ардашеву посвящены лишь немногочисленные статьи или упоминания в разделах общих трудов. До сих пор взгляды Ардашева во второй половине XVIII в. не были предметом специального изучения, поэтому так важно проанализировать взгляды этого историка и рассмотреть их с позиций современной историографии.

Для исследования общественного мнения во Франции второй половины XVIII в. Ардашев использовал комплекс различных источников, который можно поделить на следующие группы: законодательные источники, документы переписки административных учреждений, внутренние документы учреждений, просительные документы, периодическая печать, публицистические источники, литературная пресса, источники личного происхождения. Наиболее активно учёный использовал публицистические источники (листовки легального и нелегального характера, памфлеты и пасквили, сборники «Дневник революции, произведённой канцлером Мопу», «Секретные мемуары» Башомона), а также источники личного происхождения (дневники, мемуары, эпистолярные источники). Историк считал, что общественное мнение является сложным явлением, состоящим из индивидуальных «мнений» отдельных людей, и вырабатывается «не столько в редакциях газет и журналов и в разных публичных собраниях, сколько в семье и школе, у домашнего очага, в тиши рабочего кабинета, наконец в притягательной беседе, в повседневном разговоре». Важны замечания Ардашева о том, что общественное мнение выражается не только в печатном и устном слове, но и в своеобразных «жестах, «мимике», «игре физиономий» общества. Поэтому для исследования общественного мнения необходимо привлекать свидетельства «общественной мимики»: свидетельства об аплодисментах или «освистании» зрителями театральных залов той или иной сцены, содержащей намёк на какое-либо современное событие или лицо; свидетельства о восторженном или, наоборот, мрачномолчаливом приёме, оказанном публикой королю, министру или другому общественному деятелю и т.п. Также важно замечание историка о необходимости изучения по данной проблеме «напечатанной прозы повседневного разговора».
Ардашев писал о том, что общественное мнение во Франции во второй половине XVIII в. приобрело невиданные до того силу и власть. В тот период оно стало «новой верховной властью», перед которой преклонялись все, не исключая представителей государственной власти. По мнению учёного, общественное мнение приобрело большую силу благодаря следующим общим условиям и причинам: 1) прекращению внутренних смут и упрочению в стране внутреннего порядка, установившегося ещё в период правления Людовика XIV (1643-1715); 2) культурному подъёму общества, подготовленному также правлением Людовика XIV; 3) установлению некоторой внутренней общественной солидарности в стране; 4) активному включению представителей королевского правительства в процесс формирования общественного мнения (например, некоторые влиятельные люди, работавшие в министерских кабинетах и канцеляриях, сами были активными посетителями салонов и даже «держали» свои собственные салоны; 5) сильному расхождению между законодательными нормами и конкретной практикой их реализации во Франции в тот период. Здесь можно усмотреть влияние на Ардашева идей и выводов французского историка А. де Токвиля, который писал: «Нет ни одного, в самом деле, эдикта, ни одной королевской декларации, ни грамоты, которые бы в практике были сколько-нибудь действительны». Именно данной сложившейся ситуацией можно объяснить то, что многие королевские декларации XVIII в., запрещавшие сочинять, печатать и распространять в обществе сочинения, направленные против религии, королевской власти и общественного спокойствия, не действовали.
Учёный привёл и другую точку зрения на происхождение и усиление общественного мнения. Она сводилась к утверждению, что общественное мнение являлось искусственным созданием «философов», распространивших свои идеи среди всех слоёв общества. В подтверждение этого утверждения историк приводил свидетельства из книги «История Французской революции» бретонского интенданта Бертранаде-Молльвилля о том, что во Франции XVIII в. возникла «дерзкая и преступная секта, которая, под именем «философии» создала новую силу и которую назвала общественным мнением». Сам же Ардашев писал: «Влияние «философской» литературы на общественное мнение было фактом настолько бьющим в глаза, что многие из современников склонны были отождествлять последнее с первой или, по крайней мере, смотреть на общественное мнение лишь как на отражение «философии».

Итак, Ардашев во многом связывал развитие общественного мнения с деятельностью философов-просветителей. Однако в современной историографии наблюдается тенденция объяснять появление и развитие общественного мнения не столько как результат деятельности философов, сколько как результат внутренних глубинных коммуникативных связей, которые развивались внутри французского общества в течение всего XVIII в. Так, например, американский историк Р. Дарнтон писал: «Господин «le Public» существовал прежде, чем философы написали трактаты об общественном мнении... В Париже XVIII столетия общественность («публика») оформилась и стала высказывать своё мнение на происходившие события. Это не была абстракция мысленная конструкция], придуманная философами». Причём Р. Дарнтон писал, что уже в правление Людовика XIV (1643-1715) в XVIII в. «публика» стала заметной «силой», которая спустя сорок лет после правления данного короля «стала сметать все перед собой, включая философов, несмотря на их попытки воздействовать на неё».
Какие же институты формирования и выражения общественного мнения во Франции Ардашев выделял в своём исследовании? Одним из важнейших таких социальных институтов были французские салоны. Историк утверждал, что «салоны и подобные им кружки являлись одним из главных орудий, при помощи которых общество оказывало своё воздействие на печать». Как отмечал учёный, разговор в салонах стал «настоящим занятием, серьёзным делом» для образованного общества Франции второй половины XVIII в.Разговор в тот период стал «могучим орудием, выработки общественных идей и настроений, орудием зачастую более могучим, чем печатная книга и газета».
Оценивая значение исследований П.Н. Ардашева, хотелось бы отметить, что привлечением богатого архивного материала Франции, более детальным и глубоким исследованием тех аспектов проблемы общественного мнения, которые были затронуты в общей форме у А. де Токвиля, И. Тэна, Г. Тарда (например, освещением причин и условий усиления общественного мнения, его содержания и институтов его функционирования, рассмотрением отношений между общественным мнением и администрацией),он внёс весомый вклад в исследование проблемы общественного мнения Франции в конце Старого порядка.