Формирование государственной системы охраны памятников во второй четверти XIX века

Деятельность по сохранению объек­тов историко-культурного наследия в на­шей стране из состояния стагнации, пере­живаемого в 1990-е гг., перешла в актив­ную фазу, однако не всегда имеющую по­ложительный результат. Возникает необ­ходимость преодоления негативных по­следствий этого процесса. Обращение к истории создания государственной систе­мы охраны памятников может содейство­вать выявлению ключевых моментов, влияющих на современную политику в об­ласти наследия. Большую убедительность в этом обращении к прошлому придает срав­нительный анализ опыта разных стран. Живописные места Воронежской области – типичные пейзажи для необъятной России. 
Наиболее четко процесс формиро­вания государственной системы охраны памятников прослеживается во Франции и России во второй четверти XIX в. Вы­бор Франции для сравнительного анализа неслучаен, так как в ней раньше других европейских стран сложилась самобытная государственная система охраны памят­ников. Именно к французскому опыту будут неоднократно обращаться в XIX -начале ХХ в. российские исследователи при решении вопросов сохранения па­мятников древности.

Переживаемый европейскими стра­нами, в том числе и Россией, кризис сис­темы ценностей, связанный с Великой Французской революцией и последую­щими событиями, разрешался близким, по сути, путем: «от идеализации антично­го прошлого - к постижению прошлого национального». В это время по­лучил широкое распространение роман­тизм, мощное идейно-художественного течение, являвшееся своеобразной реак­цией на век Просвещения. Важной чертой романтизма была так называемая «пас­сеистская рефлексия», выражавшаяся в увлечении стариной, ее поэтизации, инте­ресом к народной жизни и народной сло­весности, которая тем самым побуждала к глубокому изучению своего националь­ного прошлого. Помимо этого, интерес к «своей» истории и «своим» памятникам, в основном религиозным, организация их охраны и развитие реставрации как само­стоятельного архитектурного движения были в значительной степени определены внутриполитическими проблемами евро­пейских стран, связанными с радикаль­ным изменением социально-политическо­го облика самого общества.
Итак, поворотным как в области изучения, так и охраны памятников древ­ности стал высочайше утвержденный цир­куляр Министерства внутренних дел от 31 декабря 1826 г. «О доставлении сведе­ний об остатках древних зданий в городах и о воспрещении разрушать оные». Граждан­ским губернаторам предписывалось не­медленно собрать сведения: 1. В каких городах есть остатки древних замков и крепостей или других зданий древности. 2. В каком они положении ныне находят­ся? Строжайше запрещалось «таковые здания разрушать; что и должно оставать­ся на ответственности начальников горо­дов и местных Полиций». При возможно­сти «снять с таковых зданий планы и фа­сады в нынешнем их положении...». Этот циркуляр рассматри­вается практически всеми отечественны­ми исследователями как первая попытка, предпринятая государством, по составле­нию Свода памятников. Собранные мате­риалы были обобщены в работе А. Глаго­лева «Краткое обозрение древних русских зданий и других отечественных памятни­ков», вышедшей в 1839-1840 гг.

Период правления Николая I, полу­чивший в отечественной историографии оценку «эпохи политической реакции», тем не менее был временем значительных социально-экономических и обществен­но-культурных сдвигов. Как отмечает ис­торик В. А. Дьяков, при Николае I завер­шилось «формирование национальной идеологии русского общества», которая основывалась на изучении «истоков и специфических черт русской истории и культуры».
К этому времени внимание к старине и народности стало неотъемлемой частью гражданской добродетели. На­родно-освободительное движение, возник­шее в ходе Отечественной войны 1812 г., послужило толчком к росту национально­го самосознания. Связанные с ним идеи патриотизма способствовали привлечению внимания к вопросу о роли России в ми­ровом историческом процессе, превра­тившемуся затем в вопрос о русской «са­мобытности», об особом русском пути.
В царствование Николая I измени­лось представление об основной миссии государства, которая теперь заключалась в служении народу. Государст­венная форма национальной идеологии получила выражение в «теории официаль­ной народности», разработанной прези­дентом Академии наук, министром народ­ного просвещения графом С. С. Уваровым. Возникшие из противостояния официаль­ной идеологии разновидности раннего российского либерализма - западничество и славянофильство, размышляя о путях развития страны, также обращались к изу­чению ее прошлого.

Стремление к государственному ре­гулированию исторических изысканий приводило, как и в предшествующее сто­летие, к их политизации и идеологизации. Осуществление со стороны го­сударства руководства наукой было обу­словлено самим принципом устройства научных учреждений, заложенным еще при их основании в XVIII в.
В отличие от Франции, в России в это время сеть научных обществ еще не была развита. Во второй четверти XIX в. активное проведение археологических рас­копок и формирование круга исследова­телей, занимающихся изучением памятни­ков древности на местах, способствовали созданию археологических обществ. Наи­более значимыми из них были Одесское общество истории и древностей (1839) и Русское археологическое общество (1846). В 1839 г. при Ришельевском лицее по инициативе Н. Н. Мурзакевича и при поддержке генерал-губернатора Но­вороссийского края и Бессарабии графа М. С. Воронцова было основано Одесское общество истории и древностей. Основ­ными задачами Общества, закрепленны­ми в его уставе, были собирание, описа­ние и хранение всех остатков древностей, открывающихся в Южной России или имеющих к ней отношение; подготовка материалов по истории края на основе географических и статистических сведе­ний.
Таким образом, во второй четверти XIX в. в России начала складываться опре­деленная система охраны памятников древ­ности, которая находилась под непосредст­венным контролем императора. Характерно то, что потребность в изучении древностей поднимала вопрос о необходимости их со­хранения. В свою очередь, правительствен­ные распоряжения в области сохранения памятников древности определяли исследо­вательские программы научных обществ и государственных учреждений.

 При сравнении процесса формиро­вания системы охраны памятников в Рос­сии и Франции можно отметить много общего. Прежде всего во второй четверти XIX в. ощущался подъем интереса к на­циональной истории, национальному про­шлому, который был обусловлен не только естественным развитием науки, но и глав­ным образом политическими и социально-экономическими условиями. В России это продолжалось еще на волне национально-освободительного движения, победы над Наполеоном, а затем стимулировалось «охранительной» государственной поли­тикой. Во Франции стремление к восста­новлению национального единства, поиск национального сознания также осуществ­лялись на основе государственной поли­тики. Можно сказать, что правительство и государственные учреждения и той, и дру­гой страны во многом не только иниции­ровали эту деятельность, но и осуществля­ли руководство и контроль над ее выпол­нением. Были созданы специальные госу­дарственные учреждения, направленные на сбор, изучение и сохранение памятни­ков национальной истории как письмен­ных, так и вещественных. Во Франции это было сделано в более сжатые сроки, в Рос­сии все же процесс растянулся на несколь­ко десятилетий. Правительство и той, и другой страны понимало, что самостоя­тельно поставленные задачи не решить и необходима помощь научных обществ, которые стали активно развиваться в это время. Во Франции уже в 1830-е гг. сло­жилась развитая сеть научных обществ, занимающихся изучением памятников древности. В России такая сеть будет соз­дана только во второй половине XIX в. Следует также отметить значение мест­ной администрации, которая способство­вала не только изучению древностей, но и их сохранению, находя источники финан­сирования этих работ. В качестве общей проблемы можно назвать отсутствие спе­циалистов на местах, что во многом за­трудняло выполнение поставленных за­дач, и прежде всего создание свода па­мятников, который рассматривался как основная мера их сохранения.