Реформа образования в Болгарии 60-х гг. XIX в.

 

Попытка реформировать систему образования в Дунайском вилайете — обширной османской провинции, основную часть христианского населения кото­рой составляли болгары, — была предпринята губернатором А. Мидхат-пашой, занимавшего этот пост в 1864-1868 гг., практически сразу после вступления в должность. Суть нововведения состояла в отмене конфессиональной сегре­гации в процессе обучения. Для болгар данное новшество означало удар по той системе образования, которая сформировалась в регионе во второй трети XIX в. благодаря инициативе местных общин. Светские, национально ориентированные училища возникали в болгарских землях спонтанно и децентрализовано, были общедоступны и бесплатны, никогда не знали сословного принципа. И, что особенно важно, в своей деятельности они были фактически ограждены от вме­шательства турецкой администрации. Гарантом этого феномена была османс­кая система миллетов (конфессиональных общин), сложившаяся в общих чертах ещё в XV-XVI  вв. Права и привилегии, закреплённые за греко-православным, армяно-григорианским и иудейским миллетом, обеспечивали иноверным поддан­ным султана значительную степень конфессионально-юридической и церковно-­административной автономии, в том числе и в вопросах образования.   

В донесениях современников событий — российских консулов, аккредито­ванных в столице Дунайского вилайета Рущуке (В. Ф. Кожевникова и А. Е. Сучен- кова), — так же, впрочем, как и в исторической литературе, прослеживается вполне отчётливая тенденция рассматривать преобразования, предпринятые Мидхат-пашой в гуманитарной сфере, прежде всего, с позиций оценки личности нового губерна­тора. Не оспаривая значение личностного фактора, хотелось бы, однако, остано­виться на аспекте, который обычно остаётся вне поля зрения славистов. В данной статье речь пойдёт о связи инициатив Мидхат-паши с теми системными преобразо­ваниями, которые проводились в это время в Османской империи в рамках общего курса реформ (Танзимата). Базой для исследования стали многочисленные архив­ные документы из фондов АВПРИ и ГАРФ, часть из которых вводится в научный оборот впервые.

Гуманитарные инициативы Мидхат-паши, предложенные им в 1865-1867 гг., органично связаны с проблемами, остро вставшими перед османским кабинетом в рамках реализации обещаний, сформулированных в знаменитом султанском указе Хатт-и хумайун (1856 г.). По словам российского посланника в Константинополе князя А. Б. Лобанова-Ростовского, в основе этого документа лежала «утопичес­кая мысль» британского посланника лорда Рэдклифа о возможности «слияния во­едино» всех турецких подданных. В будущем, по его замыслу, эта новая синтети­ческая общность должна была стать «не турецкой, и не армянской, и не греческой, и не славянской, но той, которая абсорбирует все эти расы в один общий интерес политической стабильности, материального благоденствия и равноправного участия в одних и тех же правах и обязанностях». При султанах Абдул-Меджиде I (1839— 1861) и Абдул Азизе I (1861-1876) данная концепция, получившая в историографии название «османизма», была возведена Портой в ранг государственной доктрины. Процесс её реализации был неотделим от реформы системы миллетов и отмены конфессиональной сегрегации в сфере образования. На повестку дня выдвинулась задача создания учебных заведений смешанного типа, призванного воспитывать детей в духе единения и веротерпимости.

Для обсуждения конкретных шагов по преобразованию греко-православного миллета уже в октябре 1858 г. Портой был созван церковно-народный собор из представителей духовных лиц и делегатов от провинций. Заседания проходили под непосредственным патронатом правительства и в соответствии с предложенной им программой. По мнению автора анонимной аналитической записки, поступившей в распоряжение российского МИД и составленной по итогам этой «национальной ассамблеи», Порта, прикрываясь рассуждениями о «пресечении злоупотреблений и заботой о достоинстве духовенства», на самом деле «добивалась секуляризации церкви и отмены национальных привилегий». Среди решений собора наиболее серьёзные последствия имело постановление, согласно которому при главах цер­ковных ведомств учреждались советы с участием мирян.

В рамках программы по реорганизации системы миллетов в 1862-1865 гг. Портой также был издан ряд законов, ограничивавших властные полномочия право­славного, армяно-григорианского и иудейского духовенства. В соответствии с ними заново регулировался статус религиозных общин, порядок избрания и финансиро­вания их высших органов. Контроль над мирскими делами передавался в граждан­ские советы при главах миллетов. На эти советы возлагались не только администра­тивные функции, традиционно связанные с курированием школ, больниц, но и судеб­ные, находившиеся ранее исключительно в компетенции духовенства. Все эти шаги должны были, по замыслу правительства, способствовать секу­ляризации и гомогенизации османского общества. Финансирование институтов православной церкви фактически переходило в ведение Порты. В соответствии с соглашением, заключённым в 1865 г. между константинопольским патриархом Софронием III и Портой, правительство обязалось ввести новый фиксированный налог, сборы от которого передавались на обслуживание нужд церкви.

Последствия этих нововведений для православного населения Балкан были оценены в марте 1867 г. управляющим российским консульством в Адрианополе М. И. Золотарёвым крайне негативно. По его мнению, инициативы Порты спо­собствовали лишь распространению в среде христиан «безнравственности и кор­рупции». Особенно пострадало, по его словам, дело народного образования. Если раньше болгарские училища, докладывал он российскому послу в Константинополе Н. П. Игнатьеву, «содержались благодаря сбору незначительного налога, то с целью воспрепятствовать развитию образования власть строго запретила его сбор, и они лишены сейчас средств и находятся в исключительно жалком состоянии».

Для болгарских провинций эти нововведения имели последствия особого рода. Учреждение гражданских советов способствовало росту влияния органов общинного самоуправления. Это привело к резкой активизации национально­церковного движения и стало сигналом для повсеместного изгнания владык — ставленников Константинопольской патриархии (вне зависимости от их этнической принадлежности), — а также передаче всей полноты церковно-административной власти непосредственно под контроль местных общин".

 

Именно на фоне этого всплеска общественной активности населения и про­изошла попытка вмешательства Мидхат-паши в сферу новоболгарского образо­вания. Руководствовался новый губернатор, скорее всего, логикой эксперимента, связанного с проведением реформы судебно-административной (вилайетской) сис­темы, призванной заполнить вакуум, начавший образовываться в правовой сфере после начала реорганизации системы миллетов. В новых условиях права губерна­тора существенно расширялись. В число его обязанностей отныне входило и кури­рование вопросов образования. Для этой цели в структуре губернского аппарата предусматривалось создание профильного управления по делам просвещения.

Трудно судить, чем обернулись бы для болгар в конечном итоге гуманитарные преобразования эпохи Танзимата, если бы не подоспевший в 1875 г. Восточный кризис и не принесённое на штыках русских войск освобождение. Ещё в январе 1866 г. В. Ф. Кожевников был вынужден признать, что, в отличие от основной массы соотечественников, наиболее состоятельная прослойка болгар оказалась весьма вос­приимчива к проектам Мидхат-паши. На рубеже 60-70-х гг. XIX в. серьёзную оза­боченность по поводу высокой вероятности благоприятных перспектив реализации идей османизма выражали в секретных докладах на имя императора Александра II министр иностранных дел А. М. Горчаков и посол Н. П. Игнатьев. Впрочем, хоте­лось бы надеяться, что они ошибались, а предложенная некогда лордом Рэдклифом модель «слияния наций» действительно была утопией.