Исторический взгляд на географию

География как древняя наука, сегодня в большом объеме реализовала свою задачу по описанию Земли: она в наше время, как считалось еще недавно, достаточно описана, измерена, сфотографирована. Что же здесь можно еще изучать?

В старину географы занимались не только описаниями. Людям всех времен было свойственно стремление и объяснить свои наблюдения. Только пока наблюдений было мало и они были несовершенны, естественно, что и объяснения получались иногда неправильными, наивными и подчас фантастическими. Зародыши объяснения географических явлений можно найти уже у Геродота. Аристотель учил делать наблюдения в природе. Эратосфен своим измерением радиуса Земли положил начало математической географии. Плиний Старший пытался объяснять грозные и редкие явления природы.

В средние века в результате общего упадка науки в географии наступил период невежества. Повторялись всякие басни, в лучшем случае твердились истины, давно уже высказанные античными учеными.

Возрождение началось только в эпоху великих открытий, когда известный цивилизованным народам мир чрезвычайно расширился, а нужды мореплавания обусловили прогресс техники исследований.

В XVIII веке М.В. Ломоносов уже трактовал многие географические явления как этапы развивающегося мира. Эта точка зрения окончательно укрепилась после появления в науке работ Ч. Лайеля и Ч. Дарвина. А. Гумбольдт обосновал сравнительный метод как главный метод в географии. Со времени работ его современника К. Рихтера закрепилось разделение на физическую географию и географию населения, впоследствии породившую экономическую географию. В это же время от физической географии начали отделяться дочерние науки. Происходило это оттого, что ученые, начав обслуживать какую-либо одну отрасль, одну частную проблему, по большей части практическую, вызванную насущной потребностью людей, углублялись в детали и теряли интерес к географии в целом.

Так, наука о земных пластах стала самостоятельной и приобрела большое значение. Это произошло под влиянием горного дела, так как для успешной добычи руд и других полезных минералом потребовалось создание общей теории залегания земных пластов. Нужно было объяснить, как они образуются и развиваются, и в каких их частях можно искать те или иные полезные ископаемые. Знаний но этому вопросу накопилось так много, они были так подробны, что человек, занимающийся всей природой земной поверхности, уже не мог их усвоить. И возникла геология — наука, занимающаяся только одной частью среды обитания человека — земной корой.

То же произошло и с океанологией, когда под влиянием запросов кораблевождения понадобилось особенно детально изучить свойства покрывающих Землю вод: их температуру и соленость, течения и волнения, глубины и приливы. Люди, которые этим занимались, сосредоточили все свои профессиональные интересы на море и не имели надобности более изучать сушу.

Так постепенно от географии отделились и прочие частные направления: климатология — наука об атмосфере, — гидрология суши — о водах, заключенных внутри материков, гидрогеология — о подземных водах, гляциология — о ледниках, почвоведение — о почвах, география растений и геоботаника — о распространении растений и растительных сообществах, география животных — о распространении животных. В этом перечне не хватает теозоологии — науки о сообществах животных, о животном населении. Она еще не сформировалась окончательно и не имеет твердо установившегося названия. Зато ясно обособилась геоморфология — наука о формах земной поверхности, точнее, о формах поверхности раздела между земной корой — с одной стороны, и воздухом и водой— с другой. А так как лишь земная кора имеет собственную устойчивую форму, а воздух и вода, воздействуя на нее, сами воспринимают ее очертания, то, находясь на грани наук, геоморфология стоит ближе к геологии, чем к климатологии и гидрологии. Наконец, от географии отделилась картография — техническая дисциплина, изучающая изображения земной поверхности и различных ее свойств на картах. Эти свойства могут находиться в ведении других наук, например, истории, экономики, медицины, но мы все равно относим картографию к географическим дисциплинам, потому что она находит себе применение больше всего в географии и пользуется в основном географическим методом. Позднее было предложено выделить районистику (районирование) — науку о логических правилах районирования. Она подобна картографии в том отношении, что так же охотно, как последняя, обслуживает смежные с географией науки.

На первый взгляд при таком положении дел казалось, что физическая география целиком распалась на составные части и исчезла. Так, В.В. Докучаев, очень много сделавший для географии, называл ее «расплывающейся во все стороны» наукой. Но, тем не менее, чем больше частей теряла география, тем больше ощущалась потребность сохранить неделимое ядро науки, тем большее значение оно приобретало. Этот процесс в географии особенно резко обозначился в 20-е годы 19 в.

С одной стороны, возникали теоретические проблемы, которые никак не входили в рамки частных географических наук. Кто, например, должен был рассматривать вопрос о широтных и высотных поясах и зонах, которые так бросаются в глаза на земной поверхности, охватывая все области природной среды? Кто мог подметить различия ландшафта, т. е. совокупности природы, полного природного комплекса, и произвести районирование Земли? Кто мог изучить пути солнечной энергии, претерпевающей бесконечные изменения и приводящей в движение как мертвую материю, так и живые организмы? Кто должен был проследить за аналогичной ролью воды, наполняющей реки и моря, насыщающей земную кору и атмосферу и входящей в состав всех живых существ? Кто мог проследить за блужданиями химических элементов, непрерывно, но в каждом месте по-разному переходящих из земли в воду, в воздух, в растения, из растений — в почву, в воздух и в животных и создающих при своих странствованиях все причудливые и удивительные тела природы?

Частные науки пытались решить эти проблемы каждая в своей области, но быстро сталкивались с ограниченностью их возможностей и останавливались у пределов тех направлений, куда ускользал предмет их исследований.

С другой стороны, практическая жизнь выдвигала вопросы, которые требовали комплексного подхода. Раньше всех встала задача научного размещения направлений сельского хозяйства и районирования культур и пород скота. Она требовала учета почв и климата, рельефа и обеспеченности влагой. Затем стремление продвигать культуры за пределы наиболее благоприятных для них районов поставило на очередь такие вопросы, как полезащитное лесоразведение, мелиорация солонцов, добыча грунтовых вод — на юге, и отепление микроклимата, осушение и раскисление почвы, изыскание участков с более глубоко оттаивающей мерзлотой — на севере. Не менее важные задачи были связаны с орошением. Не только где взять и как провести воду (это знали и инженеры), но и как ее изъятие повлияет на земли, лежащие вдоль реки или в бассейне этой реки, какое количество воды испарится по дороге к полям, какое профильтруется в почву, где те земли, которые можно выровнять под орошение, какой режим поливов дать, чтобы избежать засоления — все это требовало предварительной разведки и консультации с природоведами, хорошо понимающими и учитывающими самые разнообразные стороны природы. Они были нужны также при выборе мест для водохранилищ и оценки возможных последствий затопления, при решении вопросов о влиянии методов сельского хозяйства на уровень рек, озер и морей, о борьбе с водной и ветровой эрозией почв, о пригодности для жизни вновь осваиваемых участков тайги. Без точно обоснованного научного решения этих вопросов был невозможен переход к государственному планированию и успешному развитию нашего народного хозяйства.

Таким образом, сохранение комплексной физической географии, наряду с частными науками, стало насущной необходимостью, как научно-теоретической, так и практической. Здесь теоретические задачи в сущности являлись политикой дальнего прицела, поставленной на службу тем же полезным целям, что и практические. На каждом этапе было очень важным посоветоваться с людьми, основной специальностью которых является сопоставление материалов частных дисциплин, оценка природы в целом и предвидение косвенных последствий вмешательства человека в естественный ход развития природной среды, которых отраслевые специалисты часто не учитывают.

Вполне понятно, что и одним комплексным физико-географам невозможно решить сложные проблемы. Безусловно, для этого нужны все науки, которые выделились из физической географии, и целый ряд других наук — экономических, биологических, технических, сельскохозяйственных. И в этом отношении наиболее дальновидные физико-географы начали выдвигать перед географией значительно большие и глубокие практические задачи.

Так, академик Л.С. Берг привлек внимание географов к тому, что природная среда имеет как бы «мозаичное строение». Географические зоны состоят из ландшафтов (природных районов), объединяемых общим рельефом, почвами, климатом, растительным и животным миром. Все составляющие ландшафта наилучшим образом пригнаны друг к другу в результате многовекового совместного развития и зависят друг от друга, так что нельзя изменить одну из них, не изменив все другие. Ландшафты 1-го порядка делятся на ландшафты 2-го порядка, которые объединены еще теснее, отличаясь друг от друга лишь сравнительно маловажными деталями. Ученики Л.С. Берга пошли еще дальше, различая в пределах ландшафтов урочища, фации и т. д.

Ученый другого характера, с другим методом исследований, академик А.А. Григорьев подходил к физической географии «сверху». Начав с выведения общих закономерностей, он от них шел к частным и местным явлениям. А.А. Григорьев указал на важное значение измерения балансов тепла и влаги и на зависимость продуктивности органического мира от их соотношения. Он впервые в пределах России оценил точные количественные методы в географии, настаивая на необходимости дать рациональное физическое объяснение каждому природному явлению. А.А. Григорьев ввел в географию чрезвычайно важное понятие «географической оболочки».

По сути Л.С. Берг и А.А. Григорьев, учения которых казались столь непримиримо различными, делали одно и то же дело — перевооружали физическую географию в соответствии с новыми задачами развития общества в пределах природной среды обитания. Основной их вклад в науку был общий, это — отказ от созерцательного направления в географии, признание за ней активного, конструктивного значения и снабжение ее необходимыми для этого знаниями и приемами. Кроме того, оба ученых подняли значение комплексной физической географии, показав, что у нее есть свой предмет, что он подчинен своим закономерностям и что изучать его — дело первостепенной важности. Л.С. Берг, работавший в области ландшафтоведения, называл этот предмет ландшафтом, А.А. Григорьев, работавший в области землеведения, — географической оболочкой.