Внешнеполитические дискуссии в США

Глобальный финансово-экономический кризис последних лет воспринимается частью американского политического и экспертного сообщества как некий символический рубеж, с которого начинается отсчёт заката Америки как самой сильной державы мира. То, что относительный вес США в международных отношениях будет неуклонно сокращаться, мало кто из американских экспертов открыто ставит под сомнение. Однако и алармистские настроения относительно «заката США» разделяют лишь немногие из них, не говоря уже об адептах неоконсерватизма, которые не теряют веры в то, что XXI в. будет продолжением Рах Атвгьсапа.
Согласно прогнозу мирового развития на 2025 г., обнародованному американским Национальным советом по разведке (НСР) в ноябре 2008 г., США останутся превосходящей остальных державой, но их превосходство значительно уменьшится, миропорядок станет многополярным, а разрыв между развитыми и развивающимися странами продолжит неуклонно сокращаться. В его предыдущем докладе 2004 г. оценка перспектив сохранения американского доминирования была гораздо более оптимистичной.
Большинство американских политических экспертов сходится во мнении, что сокращение влияния США будет носить нелинейный характер и протекать неравномерно по различным компонентам совокупной силы.
Вас может заинтересовать
Переосмысление экономического фактора во внешнеполитической стратегии
Существенный отпечаток на внешнеполитические дискуссии в США наложил финансово-экономический кризис, самый сильный со времени Великой депрессии 30-х годов.
То, как Китай, Индия, Бразилия, Турция, Индонезия пережили кризисные явления в мировой экономике и финансовой системе по сравнению с США и Европой, подтверждает, что растущая экономическая мощь «не западного» мира оказывает всё большее влияние на международное развитие. Именно восходящие державы, демонстрирующие высокие темпы экономического роста, выступают основным локомотивом по выводу мировой экономики из глобального кризиса. По мнению бывшего заместителя министра финансов Р. Альтмана и высокопоставленного сотрудника Госдепа Р. Хаасса, смещение влияния от США, Европы и Японии ускорит появление неполярного мира, в котором сила будет рассредоточена между многими государствами.
Угрожающий рост госдолга уже сейчас оказывает заметное влияние на внешнюю и военную политику США. Он заставляет идти на сокращение военного бюджета, свертывание и ограничение ряда дорогостоящих военных программ. Этот фактор, несомненно, был одним из важнейших при принятии президентом В. Обамой решения о предстоящем выводе американских войск из Ирака и Афганистана.
Проблемы, связанные с беспрецедентным ростом госдолга, включая растущие затраты на его обслуживание, оказывают долгосрочный негативный эффект на американскую экономику, подрывают имидж американской модели рыночного капитализма и ограничивают влияние США в международных делах, сужая поле для маневра по широкому кругу вопросов — от финансирования военных программ до предоставления международной помощи.
Администрация В. Обамы констатирует, что превращение «большой двадцатки», на которую приходится не менее 80% мирового ВВП, в главный международный экономический форум «отражает очевидный сдвиг в экономическом миропорядке в направлении растущего сотрудничества между традиционными ведущими экономиками и формирующимися центрами влияния».
Те, кто призывает администрацию В. Обамы повысить роль экономического аспекта внешнеполитической стратегии, оговариваются, что это не должно вести к отказу США от лидерства в международных коалициях по борьбе с террористами и угрозой ядерного распространения, поскольку другие государства не проявляют готовности взять на себя эту ответственность.
Согласно американским данным, «Аль-Каида» в начале своей террористической деятельности использовала в качестве основного места базирования территорию Судана, пользуясь тем, что центральные власти потеряли управление над югом страны. Сейчас эта террористическая сеть наиболее активна в таких странах, как Мали, Мавритания, Нигер, Пакистан, Сомали и Йемен.
Американские взгляды на проблему модернизации мировой системы
Значительное место в обсуждениях американских политиков и экспертов занимает проблематика трансформирующегося миропорядка — то, как будет происходить глобальное перераспределение сил в мире между восходящими и традиционными мировыми державами, и не приведут ли возникающие противоречия к войнам и конфликтам.
По мнению части американского экспертного сообщества, в пользу мирного характера перехода к новой конфигурации мира говорит слишком большая степень взаимозависимости между этими государствами, чтобы они могли позволить себе решение споров военным путем. Эти страны нуждаются друг в друге для поддержания роста своих экономик, и они не противостоят друг другу во взрывоопасных и кризисных ситуациях. Ни одна из поднимающихся великих держав не бросает вызов балансу сил в Европе и Азии.
Что касается возможного американо-китайского конфликта, например, из-за Тайваня или территориальных споров Китая с третьими странами в Южно-Китайском море, то вероятность подобного сценария оценивается в настоящее время в целом как довольно низкая — от агрессивных шагов КНР будут удерживать огромные по масштабу торговые и инвестиционные связи с США. Исключение составляют американские «ястребы», муссирующие тему растущей китайской военной угрозы и склонные приуменьшать стабилизирующую роль финансово-экономической взаимозависимости в современной политике.
Однако всё больше американских политологов признает невозможность сохранения миропорядка, построенного на американском доминировании. Формирование миропорядка является во многом стихийным процессом, на который даже США при всем их могуществе как единственной сверхдержавы не в состоянии повлиять решающим образом. Иное дело институционализация новой международной системы. Исторически системные сдвиги в международном институциональном порядке происходили лишь при радикальном изменении баланса сил, как правило, по итогам крупномасштабных войн и военных конфликтов. Легитимность этих перемен определялась правами государств-победителей. Однако нынешний мир во многом отличается от того, каким он был в предыдущую эпоху, где роль военной силы была иной.
На словах американская администрация признает необходимость модернизации многосторонних институтов — от СВ ООН до МВФ и Всемирного банка. Однако, несмотря на заявления в поддержку этого процесса, для нее характерен скорее консерватизм в вопросе реформирования институционального миропорядка, а не желание выстраивать новую систему.
Представители различных направлений американской политической мысли, предлагая администрации разные схемы и рецепты обновления международных институтов, сходятся в том, что США должны выступить инициатором и лидером в реформировании институциональных механизмов управления миропорядком. Сложность решения данной задачи они видят в том, что встраивание новых, восходящих держав в реформируемые структуры глобального управления следует производить одновременно с защитой либерального миропорядка, чьи политические и экономические правила и многосторонние механизмы эти страны как раз и ставят под сомнение. Отсюда возникает важный для США вопрос: как влиять на восходящие державы, отношения с которыми будут неизбежно содержать элементы не только партнерства, но и конкуренции?
Политологи либерального направления (в частности, Дж. Айкенберри) полагают, что США вынуждены будут взять на вооружение более инклюзивную форму лидерства и не цепляться за психологически более комфортную роль главного архитектора и гаранта мирового порядка, к которой они привыкли с середины XX в.
На взгляд других американских политических экспертов, для США было бы разумнее придерживаться принципа постепенности, увязывая скорость приобщения этих государств к механизмам глобального управления с их готовностью играть по действующим правилам и нести причитающееся бремя ответственности.
Китайский вектор американских дискуссий
Отношения США и Китая являются одной из центральных тем американских внешнеполитических дискуссий. За редким исключением политологи сходятся в том, что Китай станет самостоятельным полюсом в будущей системе мироустройства. Немалая часть экспертного сообщества США полагает, что цели КНР необязательно должны вступать в конфликт с американским видением миропорядка. Нынешняя администрация, как и ее предшественники, стремится интегрировать Китай в международную систему в качестве «ответственного мирового акционера».
Глобальный кризис 2008-2009 гг. привёл к укреплению позиций Китая, позволив занять еще более сильную позицию в мировой экономике и финансах. КНР стала державой номер один в мире по критерию ликвидности валютно-финансовых резервов.
Вашингтон хотел бы заручиться гарантиями КНР, что та не будет ставить под угрозу безопасность соседних государств в Восточной Азии или бросать вызов альянсам с американским участием по мере возрастания ее статуса в мире. Хотя по экономическим причинам Пекин не заинтересован предпринимать шаги, способные привести к дестабилизации ситуации. Однако долгосрочные цели США и Китая могут оказаться не вполне совместимыми друг с другом.
Администрация В. Обамы признаёт необходимость сотрудничества с Пекином для согласованного реагирования на глобальные вызовы XXI в. Китай является крупнейшим в мире эмитентом парниковых газов. Это означает, что любые международные усилия по решению проблемы изменения климата обречены на неудачу, если Пекин откажется брать на себя обязательства по сокращению выбросов углекислого газа в рамках нового пост- киотского договора.
Многие американские аналитики сомневаются в том, что КНР заинтересована в поддержании миропорядка, основанного на верховенстве международного права и компетенции многосторонних институтов глобального управления. Однако подобный скептицизм не находит подтверждения в политической практике.
Пекин помогал американской и европейской дипломатии в кризисных ситуациях с КНДР, Ираном, Вирмой, Суданом. Он увеличил свой вклад в международное миротворчество, отправив тысячу миротворцев в Ливан. Китай выступает в поддержку системы ООН, рассматривая ее как ограничитель американской силы.
Как отмечают Дж. Най и многие другие американские политологи, несмотря на свой растущий экономический потенциал, Китай в первой половине XXI в. будет по-прежнему отставать от Соединенных Штатов по военной мощи, многообразию и эффективности инструментов «мягкой силы». К тому же его геополитическое положение в региональном балансе сил менее выигрышно, чем у США, которые могут привлечь на свою сторону азиатские государства, играя на их опасениях по поводу китайской экспансии в регионе.
Подъем Китая вызывает настороженность соседних государств, включая Индию и Японию, что открывает перед американской дипломатией широкие возможности выстраивания коалиций для влияния на поведение Пекина в международных делах.
Обеспокоенная ростом китайской силы Япония будет скорее искать поддержку у Вашингтона для сохранения своей самостоятельности, нежели вступать в союз с Китаем.
К другим преимуществам США политологи относят разветвленную систему международных альянсов с американским участием, предрасположенность Америки с её открытостью для новых идей и инноваций к лидерству в меняющемся мире, где новые сетевые структуры если и не замещают, то в значительной степени трансформируют традиционные иерархические механизмы власти и влияния.
Перспектива консервативного реванша уже не представляется столь умозрительной, как это казалось до выборов, учитывая поднимающуюся новую волну консерватизма в Америке и меняющийся фон политических настроений в стране. Возрастание влияния правых консерваторов неизбежно отразится и на подходах Вашингтона к выбору приоритетов в том, как вести дела с внешним миром и в каком направлении влиять на эволюцию международной системы.
НАПИСАТЬ КОММЕНТАРИЙ